Что и делать-то? Хуй как стоял – так стоит. «Дядичка… Как же быть? Кого дальше-то ебсть, если так?», Пелагея обеспокоилась. «А налезь-ка ещё разок!», простой ответ. Она и налезла вновь. Тоже с жопы попробовала. И вправду – сноровистее так. А Аришка за яйца пытала лесовика, чтобы он, наконец-то, налил полну дыру Пелашке-красавице. Но не тут-то. Пелашка сызнова зашлась, а горячий как был, так и есть, только дёргается сильнее от чувств. «Да когда же он кончится… етот твой дырокол?», не стерпела Аришка такого уж. «Посля завтра приди!», Осип в смех над ней, «Растопырсь, коль не надоело ещё!» Аришке не надоело совсем. Она в рост попробовала. Стоймя, как целовалась с ним, с лесовиком окаянным, так и нашла без всякого отрыва на хуй. Так стоймя он её и привёл снова-заново до того, что коленки дрожат теперь даже на лавке сидеть. А лесовик между ими присел и ничё у иго не дрожит, только хуй… Лампы сгасли уж по ветерку, так, какая горит ещё в уголку там где, да из лесу луна в гости с воздухом. Хорошо!
Не сдержала Аришка-то первая, склонилась, да поцеловала в башку. Попробовала ртом налезть – большеват, чуть не рвётся рот. Да Пелашка мешается: «Аришка, ты что – глузда ма? Чё целуишь-та?» И пытается оттолкнуть ещё глупая. «Пелаш, не мешай!», Аришка ей и дальше на хуй ртом налезать. «Ариш, да он ведь вонюч, поди?!», Пелашка в ум не возьмёт. Аришке чуть не глотнулось в поперх со смеху-то. «Пелашка, дуранька! Да ты же совсем ещё никудышна оказывается! Али в рот не брала?» «Не брала…», у Пелашки широки глаза. «Что – Кузьма не учил в эту дудку играть? Вот ведь потешная. На, попробуй-ка!» Арина хуй Осипа насторону, до Пелашки смотреть. А Пелашка – один перепуг, птица глупая. Осип тоже ржёт. Но обиделась на них и склонилась. Понюхала с подозрительностью, чуть лизнула. «Что дают?», Осип сверху, вандал какой, «Чем цветок? Не пиздой?» Пелагея и вовсе надулась на них. Вся вниз подалась, раскрыла рот до лёгкого хруста в скулах и насадилась на голову запросто. «Ох ты, девка даёт!», задохнулся Осип весь вдруг, «Гляди, большерота кака!» Большерота, да справна, только делать не знает что. Пришлось Аришке учить: раззевать свой чуть не до надтреска рот и смоктать по хую на пример. Пелашка во вкус вошла, не отымешь и что. Пару раз ещё Аришка со смехом одёргивала иё: «Ну поуспокойсь! Поделись…» А так и пришлось молоко от Осипа на зажадничавшийся рот до Пелашки. Он без упреждения всякого дал, так резво отпрыгнула: «Ой! Ой! Тьфу ты, господи, полон рот!» А Аришка смеяться навновь: «Порастратила!» И облизывать взорвавшегося дружка поскорей: «Схлебнуть надо было, Пелашенька!» Пелашка в удивлении вся лишь поглаживала по яйцам опроставшегося, наконец, впотьмах-то коня…