Девушки попытались натянуть на Лине уродливое зеленое платье, но оно было слишком мало.
— Вам нужна вуаль, — сказала женщина цыгану. — Селеста, принеси мою лучшую вуаль сливового цвета, — и, внимательно посмотрев на Лине, добавила: — И еще одну для девушки, темно зеленую. — Она прищелкнула языком. — Ах, если бы у нас было больше времени, я бы выкрасила тебе волосы в темный цвет.
Лине неловко повела плечами в чересчур тесном платье. Святой Боже, неужели это ее грудь выпирает из разреза платья словно две пышные и перезрелые булки? Цыган завернулся в огромную скатерть, и женщина сколола ее у него на шее бронзовой брошкой. Вернулась Селеста и засуетилась вокруг Лине, накручивая и закалывая ее локоны в тугой узел, а потом надела сверху зеленую вуаль. Вторая девушка принялась затягивать тесемки у Лине на спине, не обращая внимания на ее протест. Наконец платье село на ней, как вторая кожа.
Но каким бы непристойным не был вид у Лине, когда переодевание было окончено, она была уверена, что не сможет выглядеть так абсурдно, как цыган. Импровизированная накидка небрежно свисала, едва прикрывая бедра, а ее расшитая цветами кайма резко контрастировала с огромными башмаками. Вуаль сливового цвета с желтой тесьмой, завязанной в узел, скрывала его лицо и волосы так, что голова мужчины напоминала огромную гроздь винограда на ветке. А когда он с серьезным видом обернулся к ней, чтобы спросить у нее, готова ли она, Лине, увидев его смуглое мужское лицо — его темные брови, резко очерченные скулы — под аккуратной кромкой вуали сливового цвета, не смогла удержаться и громко расхохоталась.
На улице было холодно и пустынно, когда они в компании еще не занятых проституток вышли из борделя. Где-то на скомканных простынях в постелях шлюх все еще храпели моряки. Купцы только начали потягиваться перед своими потрескивающими очагами, наполняя свои огромные животы едой.
С важным видом в сопровождении местных служителей закона вниз по улице направлялся Эль Галло, и внезапно Лине обрадовалась тому, что на ней наряд шлюхи. Служители порядка прошагали мимо на расстоянии вытянутой руки мимо женщин, которые, к ужасу Лине, намеренно стали привлекать их внимание, улюлюкая и выставляя на обозрение голые ноги. Но вскоре стало ясно, что их действия имели обратный эффект, — судейский чиновник что-то прорычал, приказывая им отойти в сторону. Они с цыганом прошли в буквальном смысле незамеченными в компании женщин легкого поведения.
Когда они вышли на окраину города, Лине изменила свое мнение об этих женщинах. Шлюхи, которых отец всегда клеймил как величайший грех, проклятый бич людей благородного происхождения, как высшее оскорбление Господа Бога, помогли ей. Без всякой награды, без какой-либо корысти. Просто по доброте душевной. Они дали ей одежду, а теперь еще и вручили цыгану головку сыра и каравай хлеба на дорогу. Они не соглашались принять вознаграждение за оказанную помощь, когда цыган запустил руку в кошель на поясе и принялся рыться там в поисках монет, которых, как она знала, там не было.