Она миновала подъемную решетку и кивнула стражнику, охранявшему ее повозку. За стенами замка нежный и благоуханный весенний ветерок с моря ласково перебирал листву кленов и вязов, донося ароматы порта. Наступало лучшее время года, когда на еще молодой свежей траве благоухали барвинки и маргаритки, а ивы оделись в ярко-зеленый наряд. По небу плыли легкие облачка, напомнив ей о времени стрижки овец, а значит, у нее нет возможности предаваться праздному безделью даже в такой славный весенний денек. Ей предстояло заняться делами еще до того, как ночь набросит на землю свое темное покрывало.
Водружая корзину на повозку, она на миг вспомнила цыгана с пронзительно синими глазами. Кем был этот дерзкий нахал и что ему было нужно? Разумеется, история о намерении защищать ее была чистой воды выдумкой. В конце концов, он был всего лишь простолюдином. Он наверняка стремился наложить лапу и на ее ткань, и на ее деньги. И он был не первым, кто вынашивал подобные планы. Однако же, подобно остальным, он скоро поймет, какой опасности подвергается, если решил лишить Лине де Монфор ее честно заработанных капиталов.
Она встряхнула головой, когда налетевший ветерок ласково потянул полы ее накидки. Она даже могла бы ударить негодяя, решила она, за такую неслыханную наглость. Отец предостерегал ее иметь дело с простолюдинами, говоря о том, что им нельзя доверять, потому что у них отсутствуют манеры и мораль. Члены семейства де Монфор не могли опускаться до их уровня, повторял он снова и снова. Несмотря на то что сами они лишились милости, он никогда не позволял Лине забывать о том, что она — настоящая леди.
Она ухмыльнулась. Настоящая леди никогда не потерпела бы того, чтобы на нее так смотрел этот крестьянин, буквально поедая и раздевая ее глазами, а его наглую улыбку можно было счесть вызовом ее достоинству. Он был мошенником, наглым до невозможности негодяем, да и вообще в его сапфировых глазах крылось нечто большее, чем простая алчность.
Нет, все-таки она просто обязана была отвесить ему пощечину.
Пристроив наконец свою корзину, она подобрала свои тяжелые юбки, готовясь влезть на повозку.
— Подождите!
Нога ее соскользнула с подножки. «Господи Боже, — подумала она, — только не это. Никто не может быть столь бесстыдно наглым».
— Подождите! — повторил знакомый голос в нескольких ярдах от нее. — Я не могу позволить вам уйти!
Черт бы побрал его назойливость. Она глубоко вздохнула и повернулась, уже готовая дать цыгану такой отпор, какого он еще никогда не видел. И замерла.
Каким-то образом этому простолюдину удалось завладеть мечом рыцаря. Тяжелые ножны били его по бедру, когда он прыжками несся к ней. Святой Боже, подумала она, он что, решил убить ее?