— Так точно, Филипп Ильич.
— Наша работа чем хороша, Николай Федорович? Тем, что предполагает импровизацию по ходу пьесы. Кто лучший импровизатор, у кого лучше работает голова и фантазия — тот и победил. Тому и орден. Уловил?
— Давно уловил, — улыбнулся Коля, ненароком коснувшись рукой своих советских орденов и английского креста.
— Ну, вот и чудесно.
Головин подошел к стене в том месте, где за зеленой шторой была вывешена карта советско-германского фронта.
— Иди сюда. Смотри. Запоминай.
Коля подошел и уставился на карту.
Головин взял указку и начал показывать, сопровождая свой показ комментариями:
— Смотри, запоминай и делай выводы. Вот немецкая армия «Норвегия», вот финские части, вот аэродромы, которые нам очень пригодились бы. Если бы наши самолеты имели возможность взлетать с финских аэродромов, то наша авиация взяла бы под контроль большую часть Балтийского моря до Восточной Пруссии и Польши. А вот базы снабжения. Если Финляндия выйдет из войны, то после демилитаризации эти базы станут ей не нужны. Зато они очень пригодятся нам, когда финские товарищи передадут их в наше распоряжение. Вот концентрационные лагеря. Самый большой и самый старый — в Петрозаводске. Действует с осени сорок первого года. После заключения мира стороны обычно возвращают захваченных пленных, значит, финны нам вернут солдат, которыми можно укомплектовать несколько дивизий. Уловил?
— Так точно, Филипп Ильич.
Коля сосредоточенно смотрел на карту, старясь запомнить номера частей и географические названия пунктов их дислокации.
Возле карты они простояли минут сорок. Головин молчал, давая возможность своему подчиненному запомнить максимум информации.
— Значит, так, — подвел он потом итог беседы. — Две недели тебе на подготовку. Легенда остается прежней — финский иммигрант Тиму Неминен. Документы на него у тебя подлинные. Штейн сообщил, что сведет тебя с человеком, который аккуратно и тактично подведет тебя к маршалу Маннергейму. И как это у него, чертяки, получается: таких полезных людей раскапывать? Учись, сынок. Штейн будет ждать тебя в Осло каждую среду и субботу в восемнадцать часов на улице Карл-Йохансгате в табачной лавочке Вигеланда. Карл-Йохансгате — не Ленинградский проспект, она покороче будет. Поэтому не потеряетесь. Добираться будешь через Иран, Турцию, Болгарию… В общем, это моя забота — доставить тебя в Норвегию живого и невредимого. Уловил?
— Так точно, Филипп Ильич.
— А теперь снова посмотри на карту.
Коля подошел к карте. На ней синим и красным карандашом были нанесены номера частей и соединений по обе стороны линии фронта, которая делила материк на две неравные половины.