а ты, - это уже ко мне, - на выход. Там твой адвокатишко, хочет поговорить. Пошли недоносок. - Саша, что это с тобой? Весь в порезах, похудел, побледнел... Григорий Иванович сочувственно смотрит на мое лицо. - Новый начальник применил новую методику к смертникам. Его кредо, не надо на них тратить пулю, надо, чтобы смертник покончил с собой сам. Я не вылезаю из карцера, но это еще рай, по сравнению с остальными несчастными... - Понятно. Надо тебя быстрей вытаскивать от туда. - Есть надежда? - Есть. Помнишь, мы говорили про рану, на лице свидетельницы? - Помню. - Повторная экспертиза не могла подтвердить, что это нанес ее ты... - Но это же здорово. - Конечно, самое важное, все зашевелились. Это даже наше счастье, что кольцо твое в тюрьме украли и осталось только его описание. - Почему к счастью? - Примета такая, кольцо воруют, жить дольше будешь. - Шутите, Григорий Иванович, а мне до начала смертной казни осталось чуть больше
месяца. - И все же, не имеют права и не посмеют, ты еще верховный суд не прошел. - Посмеют, по новой методике начальника, я должен умереть раньше. - Тогда слушай. Самое важное я тебе не сказал. Нашли убитыми и изнасилованными еще двух девочек. Это уже четвертый случай после твоего ареста. Теперь милиция в
панике и похоже на тебя скоро придет запрос. - Когда скоро? Меня надо уже сегодня вытащить с этой камеры. - Саша, я все постараюсь сделать, но нашу бюрократию не пробить. - Григорий Иванович, вы моя последняя надежда. Я уже два года шастаю по тюрьмам и не вижу в моем деле ни конца, ни края. Тут забрезжил рассвет, неужели мне чуть-чуть не дотянуть до правды? - Дотянешь. Когда тебя переведут в общую камеру, я еще кое-что расскажу, про то как предъявили тебе обвинение. - Почему сейчас нельзя? - Не время еще. Сегодня я послал пять телеграмм в различные инстанции по поводу тебя, жди перемен. - Через шесть дней меня прикончат. - Почему через шесть? - Это время, я буду в карцере, когда выйду, тогда может быть конец. Начальник придумает что-нибудь похлеще карцера и тогда все. - Саша, я все постараюсь сделать. В камере, зловещая тишина. Док с распухшей физиономией, вяло развел руками. - Он тебя избил, док? - У меня нет четырех зубов, - шипилявит тот. Из ярко красных губ вырвалась предательская струйка крови. Док подошел к раковине, сплюнул туда и промыл лицо. - А где Коля? Док промывал рот и поэтому ответил Кешка. - Повесился, придурок. - Неужели сам? - Почти, когда пришел этот надзиратель..., Бесчастный, только под его взглядом и
одел петлю. Мать его, суку такую... - А с тобой что сделали? - Ничего, вкололи лошадиную дозу, теперь кайфую. - Что у тебя? - спрашивает меня док, оторвавшись от раковины. - После того как меня посадили, произошло еще четыре изнасилования и убийства девушек. - Значит тебя оправдали? - Нет. Милиция ни как не может с этим смирится. Говорят, это новый маньяк, хотя все приемы одни и те же. - Я тебе говорил, они все купленные. - Наш полковник тебя так просто не выпустит, блин, - хмыкает Кешка, - даже если ты будешь не виновен, он тебя все равно пришьет. - Посмотрим. Утром за мной пришли и отвели в карцер. Я просидел еще шесть дней и понял, что еще одна такая одиночная пытка и сойду с ума. Мой надзиратель ведет по коридору к моей камере. Он сегодня любезен, как то