Здесь Угольников как в воду глядел. Едва Лизавета стала с ним жить, майора тут же вызвали в отдел контрразведки бригады. Бригадный особист, майор Игорь Панкратьев, хоть и был свой в доску парень, тоже из «кавказцев», не раз ходивших с терскими пластунами «за речку», но службу свою знал туго:
– Ты, Артем, на фиг сюда, в бригаду, ссыльную приволок? Гостиниц мало?
Пшеничный набычился и веско ответил:
– Тебе что? Есть что-то конкретное, предъявляй! А так, чего лясы точить?
– Артем, если контрразведка тебе что-то предъявит, ты же сам понимаешь, разговор в другом месте будет…
– Ну, раз нечего, тогда я пойду… Ага…
Пшеничный сплюнул на обочину и сделал шаг в сторону перекрывших дорогу крепышей.
– Не дури, майор! Она того не стоит, – миролюбиво попросил Угольников. Мужик он здоровый и не из трусливых. Стоит на ногах крепко, с одного удара не сшибешь.
Еще один шаг, еще полшага, и вот уже вся кодла – на расстоянии вытянутой руки. Где-нибудь на Юге Руси или в Центре никто не посмел бы «забить стрелку» армейскому офицеру и угрожать. Но здесь, на восточной окраине Руси, закон – тайга, прокурор – медведь, и люди соответствующие.
Хрясь! Угольников прервал речь, запрокинул голову и стал валиться на руки своих шестерок. Что-то взорвалось в боку, здорово пнули… Больно как, сука!!!
Руку в карман, блеснула остро отточенная сталь, «последний рубеж обороны» – немецкий складной нож, отличный «золингеновский». Секущий удар по ляжке ближайшему бычку в спортивном костюме: попрыгай на одной ножке, урод.
Тут Артем пропустил прямой удар в переносицу – аж искры из глаз. Отмахнулся ножом вслепую, зацепил что-то мягкое. Противник взвизгнул.
Клубок человеческих тел, катающийся по проселочной дороге, удалось расцепить только прибывшему милицейскому патрулю. Местные, унося на руках Угольникова, попрыгали в «крузаки» и дали газу, Пшеничный, сильно помятый в драке, был препровожден в околоток.
– Повезло тебе, майор, – сочувственно сказал сержант. – Темно было, а то точно бы насмерть затоптали. Это ты лихо от фар в сторону отпрыгнул.
Ответить Артем не успел. Входная дверь распахнулась, и в околоток протиснулся огромный, медведеобразный мужичара с копной рыжеватых волос и в серой милицейской форме.
Сержант тут же заткнулся, вскочил и вытянулся, словно струна. Понятно, сам господин пристав прибыл, как там его? Во – Макаренко!
Следом дверь хлопнула еще раз. Следом за приставом вошел бригадный особист Панкратьев. С ухмылочкой через всю свою хитрую морду. В дверном проеме замаячили внушительные фигуры пластунов, кажется, в полном боевом снаряжении, даже в тактических шлемах.