МИНУСИНСКИЙ. Не знаю. Ты добрая, ты бы ответила лаской. Могла бы даже и замуж за меня выйти. А любила бы Петра. Ну, и на фига мне такой геморрой?
ЕЛЕНА. Я смотрю на него и у меня какие-то предчувствия.
МИНУСИНСКИЙ. Запросто. Чердак, например, рухнет. Петруша, может, для того и свадьбу здесь устроил. Личность ведь суицидальная, самоубийственная. Но втихомолочку из жизни не уйдет, нет. Он из этого фейерверк сделает!
ЕЛЕНА. Ты всегда его не любил.
МИНУСИНСКИЙ. Я никого так не любил, как его! Разве тебя только… А потом… Что говорить…
Отходит.
На переднем плане Маша и Саша.
МАША. Я устала. Ты за несколько минут меня вымотал своими словами! Чего ты хочешь?
САША. Я вижу! Я предчувствую! Зачем себя обманывать? Будешь потом раскаиваться, что не ушла от меня вовремя. Уходи сейчас. Я знаю, таким девочкам, как ты, нравятся такие мужики, как он. Разреши себе это, позволь себе это!
МАША. Что? Что?
САША. Но потом мы встретимся. Пройдет лет десять — и мы встретимся. Ты будешь постаревшая, подурневшая, брошенная им и десятком таких, как он! И тогда ты меня оценишь, но будет поздно! Все. Я ухожу.
МАША. Саша! Ты с ум сошел! Что с тобой? Вот дурак, а! Я тебя люблю!
САША. Тебе кажется.
ВОТКИН (подошел к ним). Лет двадцать назад или больше, когда вас и на свете еще не было, я посадил душистый горошек. Запах был изумительный! Я тогда полюбил полевые цветы. Я ездил за ними в лес.
МАША. За полевыми цветами — в лес?
ВОТКИН. Конечно. В лесу на больших полянах растут лучшие полевые цветы.
АЗАЛКАНОВ. Васенька, ты?
ГОЛОС. Так точно!
АЗАЛКАНОВ. Ну вот, сейчас начнем. Прошу тишины! Просьба: на десять минут, всего на десять минут уйти вон туда, за угол. Ну, анекдоты рассказывайте, в буриме играйте… Увидите, что будет. Идите туда, я прошу!
РАНЯЕВА. Сюда нельзя!
ДАУНЗ. Можно, ес, можно!
РАНЯЕВА. Насилуют! Изнасиловали уже! При свидетелях! Американец, гад такой, это тебе не Чикаго, мой дорогой! Налетел, смял, я охнуть не успела! (Джону.) Ну, как? Милицию будем звать?
ДАУНЗ. Но-но-но. Не надо.
РАНЯЕВА. Женишься на мне?
ДАУНЗ. Ес. Женюс.
НЕВЕСТА. Горько, мамаша!
АЗАЛКАНОВ (дико). Да скройтесь вы все, наконец!
(Идет к двери, громко.) Помни, Васенька, на все про все у тебя десять минут!
Затемнение