Поэтому, когда броненосец вообще не обстреливался, Соймонов позволял себе время от времени наведываться в рубку и проводить время в общении с командиром, Черкасовым и Тимиревым.
Но сейчас кипел бой, и старший офицер находился там, где было предписано боевым расписанием.
Появление матроса Тараканова с вестью, что командир убит и нужно идти командовать «Пересветом», повергло Василия в состояние, близкое к шоковому.
Дежавю какое-то: прошло чуть больше года, как он заменил на мостике «Сердитого» Колчака, а теперь снова-здорово – командуй броненосцем, лейтенант Соймонов…
– Что с командиром? – влетел в рубку запыхавшийся старший офицер.
– Осколком в голову. Кость вроде цела, но Николай Оттович без сознания. Унесли в лазарет. Принимай командование, Василий Михайлович, – Черкасов говорил рублеными фразами, не отрываясь от смотровой щели.
– Так он жив? Ну, Тараканов! Ну, песья душа! Сгною в канатном ящике паразита!
– Да ладно тебе. Ну, перепутал дурак с перепугу. Не до этого сейчас. Решай, что дальше делать будем – «Якумо» тонет, куда идем: к главным силам или с крейсерами, добивать «собачек»?
Мысли заметались в голове Соймонова: с одной стороны, раз пластырь на пробоину наложен, вроде бы требовалось как можно скорее вернуться в линию. Однако бой главных сил громыхал уже довольно далеко, а скорость у «Пересвета» на данный момент весьма скромная – догонять придется более часа. Это в лучшем случае.
А вот подбитые японские крейсера относительно рядом, и есть прекрасная возможность покончить с еще парой вражеских вымпелов. К тому же им на выручку идут четыре японца с «Нанивой» во главе. Энквист, может, и справится со своими силами, но в любом случае провозится достаточно долго, и, возможно, без решительного результата…
– Идем за крейсерским отрядом. Какова скорость?
– Двенадцать узлов, – отозвался Тимирев.
– Добавить можно?
– Опасно – может пластырь сорвать.
– Ладно, пока хватит. Наша задача – не подпустить к месту боя этот японский антиквариат, а там «Баян» с компанией, я думаю, быстро управятся. Вероятно, даже быстрее, чем мы приблизимся на расстояние открытия огня.
Адмиралу Уриу хотелось кататься по палубе и выть в бессильной злобе: он успел уйти от русских крейсеров, присоединить и возглавить остатки отряда Катаоки. Были все шансы успеть. И прикрыть раненых «Кассаги» и «Читосе», но на пути снова вырастал корпус «Пересвета», прозванного японцами после этого сражения «пожирателем крейсеров»…
Что характерно: «Нанива», «Мацусима», «Хасидате» и «Идзуми» вполне могли всерьез помочь остаткам отряда адмирала Дева в схватке с русскими крейсерами или сразиться с броненосцем. Причем имелся вполне реальный шанс, пусть и ценой серьезных повреждений своих кораблей, выбить бронированного гиганта из боя. Но ведь требовалось и то и другое. И одно без другого было неосуществимо.