Хоть комендорам уже, наверное, сто раз сказано, что только минное попадание, результативное минное попадание может служить поводом для открытия огня без приказа по миноносцам ночью, что там, на миноносце, не знают точно ни курса нашего корабля, ни его скорости, ни расстояния, что мина почти наверняка не попадет, а если и попадет, то может и не взорваться, что после этой попытки миноносец и броненосец потеряют друг друга в темноте…
А вот выстрелы неминуемо привлекут все «шакалье», что рыщет на представимом расстоянии, и тогда шансы схлопотать минную пробоину многократно возрастают.
Все так. Но люди есть люди. И напомнить им в данной ситуации приказ «Огня не открывать!» было совсем не лишним.
Обошлось. Японские миноносцы эскадру не нашли, и, когда начал сереть восток, все русские броненосцы оставались целы и невредимы. Тем более что японцы никак не ожидали, что их заклятые враги возьмут во мраке курс на восток, а не на север.
– И почему меня не разбудили? – на мостик, еще позевывая, поднялся Черкасов.
– Чтобы отдохнул как следует, – Соймонов приветливо кивнул своему другу, – тебе сейчас командование принимать – нам с Владимиром Сергеевичем впору спички между век вставлять.
– Именно так, – поддержал Василия Тимирев, – по ощущениям, даже если сейчас миноносцы нарисуются, завалюсь спать прямо на палубе и, даже когда мину в борт влепят, не проснусь.
– Даже так? – приподнял брови старший артиллерист.
– Можешь не сомневаться, Василий Нилович, – немедленно отозвался Соймонов, – не знаю даже, дойду ли на своих ногах до каюты. Делай что хочешь, но пару часов сна нам обеспечь, ладно?
– Не менее шести. Это приказ! – голос Эссена звучал слабо, но решительно. Офицеры слегка ошалели, увидев поднявшегося к ним командира. – Василий Михайлович, Владимир Сергеевич, – немедленно отдыхать…
– Николай Оттович!.. – нельзя сказать, что сон совсем слетел с Соймонова, но спать уже в значительной степени расхотелось. – Вам же нельзя…
– Что кому «нельзя» на броненосце, решаю я, – ухмыльнулся капитан первого ранга. – Вам больше нельзя находиться на мостике. И вообще в вертикальном положении. А еще нельзя спорить со своим командиром. Мне сейчас принесут кресло. Василий Нилович останется со мной, а вы, господа, – немедленно в свои каюты. И… Благодарю за службу! Ступайте!
Ничего не оставалось, как только подчиниться. Василий добрел до своей каюты и, не раздеваясь, рухнул на койку. И «провалился»…
Шести часов в царстве Морфея провести не удалось, но и четырех хватило – молодой организм вполне мог таким удовлетвориться, «запас прочности» в двадцать четыре года имеется еще тот…