Оставленная рыболовецкая флотилия была безжалостно сожжена артогнем.
– Эх, ваше благородие! – сигнальщик с «Двести девятого» обратился к командиру. – Прямо сердце кровью обливается! Какие кораблики-то справные… Да и рыбакам местным как теперь жить? Только милостыню просить…
– На войне как на войне, Клименко, – снизошел до ответа лейтенант, – да и сам подумай: разве японцы в таком случае с нашими церемонились бы?
– И то правда, господин лейтенант. Не мы эту войну начали. Это я так – шхуны жалко…
А «Олег» тем временем продолжал терзать свои жертвы. Сколько-нибудь серьезную опасность для крейсера представляло только двухсотдесятимиллиметровое орудие на «Чокай», но и то чисто теоретическую. Эта короткоствольная пушка и докинуть-то снаряд на двадцать кабельтовых могла с трудом, а уж про прицельный выстрел и говорить не приходилось. К тому же после первых же залпов этот «монстрик» был приведен к полной непригодности для использования, и русские комендоры с толком, с чувством, с расстановкой, в полном комфорте «доедали» вражескую канлодку. Да и много ли надо кораблю в шестьсот тонн водоизмещением шестидюймовых снарядов? Уже после третьего попадания «Чокай» сильно запарил и потерял ход, а после пятого стал явственно оседать на нос.
Крейсер перенес весь огонь на «Иваки», который тоже долго не продержался. Уже после четвертого попадания главным калибром взорвались котлы, и канонерка затонула даже быстрее постепенно погружающегося «Чокай».
Капитан-лейтенант Канеко даже не пытался спасти своего «Удзи». Воспользовавшись тем, что русский «большой дядька» пока не обращает на эту канлодку внимания. Было понятно, что от «Олега» не уйти. Тринадцать узлов – слишком несерьезная скорость, чтобы попробовать спасти корабль от быстроходного крейсера. Мелкие пушки канонерки продолжали исправно бить по врагу, практически не причиняя тому никакого вреда. Да никто из экипажа и не надеялся. Оставалось только погибнуть с честью и показать этим северным варварам несгибаемость самурайского духа.
И неизбежный момент наконец наступил: «Олег», уже совершенно не опасаясь «игрушечных» пушчонок «Удзи», чтобы не разбрасывать зря снаряды, резко пошел на сближение и обрушил на японский корабль всю мощь своего огня с совершенно убийственной дистанции. Буквально за пятнадцать минут канонерка была разорвана в клочья.
– Вот так вот! – мрачно выдохнул на мостике крейсера Добротворский. – Не все им впятером одного нашего расстреливать. Здесь вам не Чемульпо!
Но, несмотря на спешку, шлюпки все же спустили и даже подняли в них из воды несколько десятков японских моряков. В том числе и одного офицера. Наверное, война уже потихоньку начала терять популярность в Стране восходящего солнца. Это был хороший признак. Но обольщаться не следовало – резервисты, служившие на кораблях даже не третьей, а скорее четвертой «очереди», пока не были показателем.