Она не произнесла ни слова, лишь сомкнула свои сухие губы, слегка скривившиеся от отвращения.
— Боже мой! — воскликнул он, — ты такая легкая, будто пушинка, и совсем не умеешь целоваться. Сколько тебе лет?
В его руках она чувствовала себя, словно пойманная птичка. Он был такой сильный, что, казалось, без труда раздавит ее, если захочет.
— Мне уже двадцать, — прошептала она.
— Ты когда-нибудь была с мужчиной?
— Мистер Бассалино, вы делаете мне больно, пожалуйста, отпустите меня.
Фрэнк послушно отпустил ее.
— Ты знаешь, что я хочу сделать с тобой? — спросил он хриплым голосом.
Бет кивнула и быстро опустила глаза.
— Хорошо, тогда иди в свою комнату, не бойся, никто тебя не увидит. Раньше тебе уже приходилось это делать?
Он надеялся, что она скажет нет. После Анны-Марии ему больше ни разу не встречались девственницы. Да и откуда? Все женщины, с которыми ему приходилось иметь дело, были проститутками.
— Я уже не девушка, — ответила Бет. Она легко произнесла эти заученные слова. — Это случилось, когда я была еще совсем маленькая — всего двенадцати лет. С моим отчимом — он был пьяный. Я тогда не понимала, чего он хотел от меня! Потом у меня родился ребенок. С тех пор у меня никого не было.
Фрэнк молча слушал ее. Она ему очень нравилась. Один раз с пьяным родственником — это не в счет. И потом, ей было тогда всего двенадцать. Его рука скользнула к поясу ее ночной рубашки.
— Мистер Бассалино, я не могу так! — Она смотрела на него широко раскрытыми от испуга глазами. — Ваша жена, дети… Это нехорошо…
— Я тебе заплачу. — Он смотрел на нее, не отрываясь, — Сто долларов, прямо в руки. Согласна?
Она замотала головой.
— Мне кажется, вы не понимаете меня. Вы такой привлекательный, но обстоятельства не позволяют. Я у вас на службе, вы и ваша жена мне доверяете. И если мы с вами… Ну, вы понимаете, что я имею в виду, — какими глазами я завтра утром буду смотреть на миссис Бассалино, на вас, на все это?..
Фрэнка глубоко тронула ее порядочность. Слишком мало ему попадалось людей, способных испытывать угрызения совести. Но плотские желания все еще превалировали над здравым рассудком и сентиментальностью Фрэнка.
— А что ты будешь делать, если я тебя прогоню?
Бет снова отрицательно замотала головой. При этом ее рассыпавшиеся по лицу мягкие, светлые волосы просто очаровывали его. Как бы он хотел обвить ими свои бедра, другие, самые чувствительные места своего тела… Он непременно Должен добиться ее. С ней — он был уверен в этот Момент — его ждет неземное блаженство.
— Так чего же ты хочешь? — спросил он. Фрэнк по своему опыту знал, что люди всегда чего-то хотят.