***
Первые коньки я нашел случайно: как-то рылся в сарае, где навалено было разного барахла, и откопал коньки. Это были настоящие коньки, стальные, правда, немного заржавевшие. Они валялись в сарае много лет. Это были коньки старшего брата Николая. Когда у меня спрашивали: «Где конечки взял?» – я гордо отвечал, что это Николай, уходя в армию, мне их подарил, но раньше я на них не катался, потому что был еще маленьким и коньки были мне велики, а вот теперь в самый раз.
Но коньки брата были еще далеко не в самый раз. Правда, меня это не смущало. Я ходил в больших, подшитых отцом валенках, и было удобно прикручивать к ним братовы коньки. Я делал это, как и все ребята: одна веревка спереди, другая сзади. Сначала просовываешь валенок в заднюю петлю и закручиваешь ее в жгут, потом палкой закручиваешь на носке переднюю петлю, тоже в жгут, и конек держится тогда крепко, как привинченный к валенку. Я эту премудрость быстро освоил и, кажется, с того дня, когда нашел в сарае старые братовы коньки, без них на улицу уже не выходил – только на коньках. В детсад – на коньках, в хлебный за хлебом – на коньках, всюду на коньках.
Катков тогда не было, может, и были, но я не знал, что такое каток, а улицы никто не чистил, снег утаптывали, он становился твердым, как лед, и улица была для нас катком.
Но вот однажды случилась беда. Приехал я на коньках в детсад, отвинтил коньки от валенок, положил в свой ящичек, а когда собрался домой уходить, гляжу – коньков моих нет. Украл кто-то. Большего горя у меня еще никогда до этого дня не было. Но потом я нашел своего обидчика и вернул пропажу.
Я сейчас вспоминаю, что первые мои коньки были очень похожи на вратарские – такие же низкие. Понимаю, что это совпадение случайное, могли первыми моими коньками быть и «снегурки», но, может, на роду спортивном мне было написано многие годы простоять на таких вот простеньких, низких коньках, как те, что нашел я когда-то в сарае.
С тех пор без коньков я себя и не помню. Почему я так подробно рассказываю о своем детстве? Потому что это было военное детство. О том времени немало сейчас, спустя сорок лет, написано, но у каждого детство было своим, неповторимым. Я ничего не выдумываю, пишу то, что помню отчетливо. И уверен, что в обстоятельствах и подробностях нашего детства кроется ключ к пониманию наших характеров. Конечно, мы были гораздо взрослее нынешних детей. В этом нет открытия, просто подтверждение его фактами собственной жизни.
Помню, например, как однажды, будучи, наверное, первоклассником, я упал в подпол. Дома никого не было, я устроился в подполе поудобней и стал ждать, пока кто-нибудь придет и вытащит меня оттуда. Я не испугался, не стал кричать – что толку, если вокруг никого. И видно, уснул. Не слышал, как пришли с работы родители, как всполошились, что меня нет, искали, беспокоились... А я так до утра и проспал в подполе. Ни мышей, ни чертей, ни домового я, помнится, не боялся, хотя, конечно, знал об их «существовании» и, по всем законам, должен был все-таки испугаться. Но в том-то и дело, что с самого детства у нас была как бы игра в «стойкость»: мы постоянно испытывали себя – трус или нет. Уж не знаю, хвастался ли я своим «подвигом» перед товарищами, – может, и нет, я вроде бы не отличался этим, но сам собой, наверное, был доволен – просидеть всю ночь в темном подполе! И никто меня не нашел – ведь я «скрывался» там от «фашистов». Я, значит, их перехитрил.