В перерыве Богинов обратился вначале к Вале Сенюшкину, Игорю Деконскому и Володе Юрзинову:
– Вот вы трое в своих командах претендуете на роль лидеров. Так?
– Так, – отвечают все трое.
– Так что ж ваньку валяете! Играть надо! Или на скамейке хотите посидеть? Устали? А может, вообще домой отправить? Там выспитесь и оладышков маминых поедите!
Все трое опешили от такого напора, робко пытались что-то возразить, но Богинов продолжал так же энергично:
– Сахаровский!
– Я!
– Чистовский!
– Я!
– Лев! (Халаичеву.)
– Я!
– Сейчас выйдете и забьете две шайбы! Все! Разговор окончен!
Они не забили тогда даже одной. Но зато перевернули игру и повели за собой остальных.
Во втором перерыве очередь дошла до меня.
– Если ты еще гол пропустишь, это будет твой последний матч в этом турне. А когда приедем в Горький, я расскажу ребятам, что ты не смог устоять против заштатной команды студентов из города, в котором живет-то всего 13 тысяч жителей, три из которых учатся в университете! Все понял?
Что я мог возразить? Пробурчал что-то в ответ и, опустив голову, пошел на лед.
Американцы были ошарашены – им казалось, что теперь в той же форме против них играла совсем другая команда.
Мы победили в той встрече. А потом и во всех последующих, в том числе и со сборной США. Все пять встреч я отыграл тогда почти без замены. Видел, тренеры мною довольны. Во всяком случае больше ни Богинов, ни Николай Семенович Эпштейн – он вместе с Богиновым был с нами – никаких серьезных замечаний мне не делали.
Когда летели обратно, решил пообщаться с Дмитрием Николаевичем. Подсел к нему, вспомнил разговор во время первого матча.
– Что же вы мне раньше-то никогда так не говорили? – спрашиваю.
– Я ждал, когда ты поймешь: твой вклад в дела команды может быть очень велик. И ни один даже самый выдающийся хоккеист, ни одна тройка, ни одна пятерка не способны обеспечить успех клубу настолько, насколько это можешь сделать ты... Ты понял это наконец?
Я и раньше знал и чувствовал, что вратарь в команде многое значит. После слов тренера я укрепился в этом и пересмотрел свое отношение к делу. Тренировался я всегда с удовольствием. Не сачковал. А после нашего разговора все чаще просил тренера позаниматься со мной дополнительно, дать мне отдельное задание. И работал, работал...
«С тренера – двойной спрос, – писал в одной из своих книг Анатолий Владимирович Тарасов. – Как с учителя, организатора молодежи – во-первых. И как со специалиста-профессионала – во-вторых».