— Я ей сказала, что Бонопарт утверждает, будто бы в Стонхендже зарыты горы золота викингов, — сказала Элла мне на ухо, — и что мы хотим его найти. Если дело идет о сокровищах, она — всегда пожалуйста.
— Чего вы там шепчетесь? — бросила Цельда через плечо. — Не о том ли, что мне следовало бы знать?
— Да нет, ни о чем таком! — ответила Элла с лицом, совершенно лишенным выражения. — Объясни Йону наш план.
— Ах да… план… — Цельда довольно заулыбалась в зеркало заднего вида. — Йон, тебе наверняка известно, что никто не смеет приблизиться к дольменам из-за друидов[18], которые повадились там проводить свои богослужения?
— Конечно, — промямлил я, пусть даже ни про друидов, ни про их богослужения никогда ничего не слыхал. Но лекцию по истории Стонхенджа я ни в коем случае не хотел пропустить.
— Чтобы это обстоятельство обойти, мы везем с собой Веллингтона. — Цельда показала на корзину.
Я бросил вопросительный взгляд на Эллу.
— Веллингтон — это собака, — пояснила Элла со стоическим выражением лица, которое между тем действовало на меня весьма успокоительно. — Но очень хорошая, — добавила она, как если бы все другие собаки были скорее такими, с какими мы недавно познакомились. — Она принадлежит моей подруге Алисе и умеет быстро бегать. Цельда выпустит ее, чтобы отвлечь сторожей, а мы посадим между дольменами жабу.
— Жабу? — переспросил я.
— Да, она тоже в корзине, — сказала Элла. — Цельда говорит, что жабы умеют находить зарытые вещи.
— Туда-сюда прыгая?
— Именно, — сказала Элла и засунула себе под куртку совок.
Это был самый безумный план, какой мне когда-либо доводилось слышать, но я придержал язык, поскольку мое намерение отыскать захороненное более чем шестьсот лет назад сердце в конце концов тоже едва ли представлялось разумным.
День снова стоял облачный, и ветер уже имел запах осени, но туристов это не удерживало. На просторной автостоянке теснились туристические автобусы и легковушки, а живая очередь, продвигавшаяся на той стороне улицы мимо дольменов, походила на караван пилигримов, явившихся поклониться диковинной святыне.
Когда Цельда подковыляла со своей корзинкой к будке, где продавались входные билеты, толпа перед ней расступилась, словно куча перепуганных первоклассников перед Бонопартом. Кто же станет задерживать маленькую, сухую как щепка старушку, к тому же с перевязанной ногой? Содержимым ее корзины тоже никто не поинтересовался (или просто никто не заметил белой морды, которая, принюхиваясь, торчала из-под платка, прикрывавшего Цельдину корзинку).
Путь от стоянки к камням ведет через туннель, и, когда мы вышли на свет, ветер растрепал Эллины волосы, так что впервые я увидел Стонхендж сквозь сплетение темных прядей. Может быть, потому я подумал, что громадные камни выглядят так, будто исполняют какой-то архаический танец.