— Да, знаем, — шепотом ответил я, но это ничуть не подвигло его замолчать.
— А историю, как нашли место для собора, знаешь? — не унимался он.
— Разумеется, — прошипел я, — и крепче прижал урну к груди.
За колоннами показался саркофаг Лонгспе.
Элла ободряюще подтолкнула меня.
— Иди же, — прошептала она мне. — Тебя он наверняка услышит!
Хористы пели так, словно это с неба спустился рой ангелов. Мне все еще трудно было поверить, что подобные звуки изливались из уст Ангуса. Тут же мирно возлежал каменный образ Лонгспе, как будто убаюканный их пением. Я протиснулся между колоннами и склонился над гробом.
— Надеюсь, ты слышишь меня! — прошептал я. — Кажется, мы нашли твое сердце. И завтра мы отвезем его в Лэкок, к могиле твоей жены. Урна запечатана, потому мы ее еще не открывали, но…
Громкий голос заставил меня резко замолчать:
— Эй, Йон! Что ты здесь делаешь, черт побери?
Я и не заметил, как хористы кончили петь. Они вылетели с клироса, как стая вспугнутых птиц, и Ангус был самый крупный из них и самый шумный. Когда он меня окликнул по имени, все взгляды обратились на меня, а я стоял там, прижимая к груди урну, и желал, чтобы они все сгинули куда подальше.
— Где тебя носило, Уайткрофт? — воскликнул Ангус, игнорируя упрек в глазах их дирижера, и порывисто, словно щенок, стал прокладывать себе дорогу между рядами стульев. — Мы со Стью начали уже беспо…
Обнаружив позади меня Эллу, он резко остановился.
— Эй, это… — начал заикаться он, заливаясь краской. — Привет, Элла.
— Привет, — ответила она и наградила его таким ледяным взглядом, что мне даже стало его жаль.
Но Ангус этого взгляда не заметил. Он обнаружил урну.
— А это что такое?
— Ничего! — ответил я, пряча урну за спину.
И тут… Да, нельзя этого отрицать… Бородай пришел мне на выручку.
— Здравствуй, — сказал он, выйдя из-за колонн и протянув Ангусу руку. — Йон был последние несколько дней у меня. Я — его будущий отчим. А ты, полагаю, его сосед по комнате?
— О, здравствуйте, — засуетился Ангус, нервно поглядывая в мою сторону, — здравствуйте, мистер Боро… то есть мистер…
— Литтлджон, — сказал Бородай, пока Ангус наверняка задавался вопросом, почему, к дьяволу, я прозвал Бородаем человека, на чьем подбородке нельзя было обнаружить ни малейших следов оволосения. — Я — Эллин дядя и я только что показывал Элле и Йону мое любимое надгробие в кафедральном соборе. Этот саркофаг — один из самых впечатляющих примеров средневекового ваятельного искусства.
— Да, Боно… то есть мистер Рифкин нам это уже объяснял, — пробормотал Ангус, снова обращая взгляд на Эллу.