— Вот этот, да? — прошептал Ангус, когда мы остановились перед саркофагом Лонгспе.
Я кивнул. Я был все еще уверен, что Уильяма больше нет, что он унесся вместе с Элой туда, куда отправляются все, кто на протяжении веков был призраком; и я в тысячный раз повторил себе, что так-то оно лучше, хотя моя тоска по нему уже сейчас разразилась с такой силой, что совершенно изранила мне сердце.
— Ну, говори, как ты его вызываешь? — спросил Ангус, а Стью в беспокойстве посматривал на каменное изваяние Лонгспе, словно кролик, глядящий Эдварду Поппельуэллу в ружейное дуло…
— Громко произнеси его имя, — сказал я, — и скажи ему, что нуждаешься в его помощи.
«Пожалуйста! — снова услышал я собственный шепот. — Пожалуйста, Уильям Лонгспе. Помоги мне!..» С той ночи, казалось, промчались годы.
Ангус и Стью взирали на каменное лицо Лонгспе и не издавали ни звука.
— У него такой вид, словно он с этой своей клятвой — всерьез, — проговорил наконец Ангус. — Может быть, он сердится, если его тревожат, не нуждаясь по-настоящему в помощи.
— Очень может быть, — прошептал Стью. — Думаю, нам лучше вернуться обратно. Около полуночи Альма обычно делает еще раз обход. Что, если она заметит, что нас нет?
«Она обвинит во всем меня, — подумал я. — Кого же еще? Только полуночника Уайткрофта».
Ангус повернулся и поглядел на другие надгробия:
— Можно попробовать вызвать кого-нибудь другого.
— Не думаю, что это хорошая затея, — сказал я. — Стью прав. Пошли обратно.
Но Ангус не обращал на меня внимания.
— А как насчет вот этого? — спросил он и указал на надгробие сэра Джона Ченея.
Как я уже упоминал, Ангус становится очень упрямым, если он что-то вобьет себе в свою шотландскую голову. А в эту ночь он надумал увидеть призрака.
— Бонопарт рассказывал нам про Ченея, — сказал Ангус. — Он был телохранителем Эдуарда какого-то и знаменосцем Генриха VII[28] во время битвы при Босворте.
Стью бросил на меня тревожный взгляд.
— Генриха Седьмого? — попытался я отвлечь Ангуса. — Не его ли нашли мертвым в терновнике?
— Нет, это был Ричард Третий, — сказал он и подошел к саркофагу Ченея. — Ченея называли также Великаном, — произнес он с благоговением в голосе.
— Великаном? — выдохнул Стью. — Почему?
— Ученые измеряли кости его скелета, — ответил Ангус, — и установили, что он был по меньшей мере двух метров росту! По тем временам это было очень много.
Если ты ростом со Стью, этого много и сегодня.
— Из услышанного я делаю вывод, что с ним совершенно необязательно встречаться! — сказал он и попробовал оттащить Ангуса от саркофага. — Давай, если уж ты непременно хочешь вызвать призрака, позовем кого-нибудь наших габаритов! Бонопарт рассказывал об этом, как его… детском епископе…