На палубу катера, окрашенного в серый цвет, выглянул его владелец и он же — охранник. Солома прежде не был с ним знаком, но знал, что жилистого, черноволосого парня зовут Тимуром. Он был придан группе подразделением обеспечения.
— Выйдете вслед за нами, — сказал Солома Косте. — Минут через двадцать.
Костя кивнул.
Плыть группе предстояло около двух километров, поэтому двадцати минут должно было хватить.
Погрузились в воду, проверили работу акваланг-систем, действительно не выделяющих воздушных пузырей, опробовали пружинные салинги, помогающие быстро выхватывать оружие, и ушли в глубину, определив направление.
Вода в озере на глубине пяти-шести метров вовсе не была такой прозрачной, какой казалась с берега. Пришлось воспользоваться особыми поляроидными очками, улучшающими обзор в мутных средах.
Солома плыл первым, за ним, выстроившись ромбом, устремились Лом, Корень и Док.
Вода в мае здесь была ещё холодной, озеро прогревалось только к середине июня, однако особый двойной слой гидрокостюмов держал тепло человеческого тела не хуже пуховика, и плыть было комфортно.
Плыли ровно двадцать минут, остановились на глубине девяти метров, хотя корпус яхты не увидели. Теперь надо было ждать, когда неподалёку проплывёт катер Кости, который должен был сориентировать их точно, а заодно и отвлечь пассажиров яхты. По данным спутниковых наблюдателей, народу на судне было немного: шесть матросов, рулевой, капитан, сам Дворковиц и четверо его бодигардов.
Ждать пришлось недолго.
Вскоре послышалось татакание лодочного движка, далеко разносившееся в воде, затем катер подплыл ближе, и Солома услышал гундосый голос Кости; лейтенант опустил в воду антенну ультразвукового передатчика, использующего язык дельфинов:
— Командир, всё тихо, яхта стоит там же, где и стояла, никакого движения не отмечаю, действую по плану.
Голос умолк. Мотор катера заработал сильнее, стал удаляться.
Солома сориентировался, поднял над головой руку и ткнул кулаком вперёд.
Костя лишь один раз посмотрел на яхту в бинокль, когда катер вышел из укрытия и направился к середине плёса, раздвигая носом водяные усы. После этого Фёдоров должен был делать вид, что яхта его не интересует.
Наступил вечер, температура воздуха снизилась, но было тепло и даже жарко по местным понятиям — около двадцати градусов. В глади озера отражались облака, полоса леса на берегу, издалека прилетали звуки музыки, скорее всего с борта яхты, кричали чайки, стучал мотор, и это были единственные шумы, доносившиеся в кокпит рулевого.
Катер заметили.
Яхта «Труффальдино» была далеко не морского пользования, но всё же она была достаточно крупной: от носа до кормы — двадцать пять метров, две палубы, верхний спардек с рубкой управления футуристического вида — похожей на клюв экзотической птицы, два ряда иллюминаторов по бортам.