Я быстро отыскал у него за воротом ночной рубашки шнурок с небольшим фигурным ключиком. Отдал его Жюно и кивнул на вышеозначенный шкаф: огромное бюро резного дерева, тоже явно из старого еще комплекта мебели. Вряд ли хозяин хранил деньги в шифоньере… Повернувшись к Аретини, спросил:
— А где же дети?
— Где и всегда. Отправились с покупателем. А новую партию еще не наловили. Так что лучше вам было прийти попозже, господа… — этот мерзавец даже позволил себе ухмыльнуться. Да, раньше люди были… Впрочем, я об этом уже говорил. Но вот ухмыляться ему не следовало бы…
— Тогда вам придется кое-что рассказать нам взамен, дорогой сеньор Аретини… — окончание я произнес по-корсикански. Для пущего эффекта.
8
— Бу-ургундия! Нормандия! Шампань или Прованс… И в ваших жилах тоже есть огонь!.. Но — умнице фортуне ей-богу не до вас! Па-ака на белом свете… Пока на белом свете… Пока на белом свете… Есть Гасконь!
Пока на белом свете…
Пока на белом свете…
Пока на белом свете…
Есть Гасконь!
Это мы поем.
А чего не петь, как известно, когда уют? И чего не пить, когда дают… И не накладно… Ну вот и мы выпили. Теперь песни поем. Хором. Потому как выпито уже столько, что языковой барьер не помеха.
И это хорошо. Потому что на два языка сразу меня уже не хватит. А настроение поганое у народа развеять надо. Вот я и развеиваю. В данный конкретный момент — персонально Мюрата. Это для него про Гасконь. А вы что думали — перерезать два десятка спящих шибко просто? Сами попробуйте… Особенно если это в первый раз. И никакой тут разницы между мной и Мюратом с Жюно и Наполеоном нет. Пусть даже ни малейшего сожаления к этим ублюдкам ни у кого и не возникло. Я вообще под конец выблевал все, что в желудке имелось, не удержался. Тем более трое из двадцати бабами были… Ну не воюют здесь так. Не умеют. Отправлять пятилетних детей на гильотину десятками за раз — это пожалуйста. Расстрелять толпу пленных без суда и следствия — тоже без проблем. А вот чтоб втихую вырезать спящих врагов — это извините. Не комильфо… Только вандейские крестьяне на такое способны… Самое смешное, что оба моих подельника — что Жюно, что Мюрат — практически так мне и высказали, когда все уже закончилось. В глаза, так сказать. Благородные люди… Хорошо хоть сразу не отказались…
Даже мушкетеры мои российского разлива прониклись, когда мы из этого особняка под утро выбрались. И даже Амперу поплохело. Хотя его там вообще не было. Можно догадаться, какой вид был у нас троих. Поэтому поехали мы по такому случаю к Жюно — для конспирации, блин, — и там напились для расслабления. А уж дальше оно само поехало. Только гитару доставать пришлось (хвала Илуватару, к тому времени уже день давно настал).