— Когда-то, я думаю, тебе тоже захочется влезть в камеру.
— Нет, отец. Мне нравится быть за кадром… Идеи, сценарий — это мое. Но…
— Ладно. Так что хочет от тебя, то есть теперь от меня твой магнат?
— Он хочет… Он хочет любви, папа.
Александр Павлович уставился на сына.
— Дорогой, ты что говоришь? Ты уверен, что у тебя не болит голова от напряжения?
— Интересуешься, не поехала ли у меня крыша? — усмехнулся сын. И ответил: — Нет.
— Но в таком случае, неужели я могу кому-то показаться, если прибегнуть к эвфемизму, — он хмыкнул, — мужчиной нетрадиционной ориентации?
Игорь недоуменно уставился на отца. Потом расхохотался.
— А он, он что, может тебе показаться таким? Да ты что!
— Но ты сам сказал. Ты сказал, что твой магнат хочет от меня любви.
Игорь засмеялся.
— Я неточно выразился. Он хочет признания в любви…
— Но к кому же? — перебил его Александр Павлович.
— Сейчас я тебе все объясню. — Игорь вздохнул, соскользнул в кресло, положил ногу на ногу, подцепил на палец наушники и принялся их вертеть.
И объяснил…
Саша усмехнулся. Интересно, как все-таки сильна власть слова. Точнее, смысла слова. Когда его сын произносил все это у него в кабинете на Пятницкой, он даже не догадывался, кому должен признаться в любви.
На самом деле? — поинтересовался ехидный голосок внутри. Уж так и не знал, а?
Но ведь тогда… Тогда Надя еще ни разу не была у него на Пятницкой. Она не оставалась у него и на даче. Да, приезжала к нему с мороженым, он угощал ее чаем, показывал свою коллекцию ламповых приемников. Они болтали. Он даже провожал ее… Однажды, как заправский ухажер, каких показывали в старых советских картинах, вел ее велосипед по меже на картофельном поле, разделявшем дачи и Часцы.
Он вдруг окунулся в совершенно иной мир… Надя на десять лет моложе его, провинциалка, вдова… Сын девяти лет. Таких женщин он до того не встречал.
— Саша, ты запишешь мне на кассету сегодняшнюю передачу? — повернулась к нему Надя.
Он дернулся от неожиданности и крутанул рулем так, что едва не задел боковое зеркало белой старой «Волги».
— Ч-черт… — выругался он.
— Это трудно? — с беспокойством спросила Надя, не заметив опасного маневра.
— Да нет, что ты, — покачал он головой. — Конечно, запишу.
— Я хочу послать родителям.
— У них есть видеомагнитофон?
— Дома нет, — сказала Надя. — Есть в школе. Я тебе говорила, моя мама — учительница младших классов.
Саша усмехнулся. Сюрприз для родителей. Она сама не знает, что это будет за сюрприз.
На секунду его сердце сдавила тревога. Что он делает?
До студии кабельного телевидения оставалось четыре светофора. Уже близко. Он взглянул на часы. Швейцарский хронограф никогда не обманывал. Эта неколебимая точность времени внезапно прояснила ему, что именно он собирался сделать. Или сыграть?