Все как один вышли вслед за отцом из дворца. Три жреца привели лошадь для принесения в жертву. Это была маленькая сильная лошадка фессалийских кровей. Сейчас ее кровь и сила послужат тому, чтобы связать этих мужчин клятвой и предотвратить войну — самую ужасную из войн.
Одни считают, что судьбы предопределены, сам Зевс не в силах ничего изменить. Другие полагают, что все течет и все меняется. Но когда рок обращает ужасное лицо к человеку, он имеет право попытаться избежать встречи с ним.
Идти пришлось далеко, я не ожидала этого. Молчаливой процессией шествовали мы мимо вытянутого холма, который находится за Спартой. Поглазеть на наше шествие собралась толпа. Холодно было не по сезону, и я закуталась в свой тонкий шерстяной плащ. Я шла между отцом и матерью, Кастор и Полидевк — за нами, затем — Клитемнестра с Агамемноном.
Отец становился все мрачнее, мать тоже. Было ясно, что с каждым шагом они чувствуют себя более виновными: они вступают в спор с оракулом, они противоречат воле богов. И все же они должны это сделать.
Мы пришли на тенистую поляну. Из камней струйкой бил родник. Это одно из тех мест, которые облюбовывают для себя лесные или речные нимфы. Темные кипарисы окружали поляну, земля была мягкой от мха. Молча, как во время мистерий, все выстроились в круг, а отец занял место в центре. Лошадь тяжело дышала, по ее шкуре пробегала дрожь.
— Начинайте, — кивнул отец жрецам.
Они выступили вперед с бронзовыми мечами и ножами в руках. Один из жрецов натянул уздцы, чтобы запрокинуть лошади голову. Второй поглаживал ее и говорил успокаивающие слова. Третий сделал быстрое движение и одним взмахом меча рассек горло. Лошадь встала на дыбы, но не смогла издать ни звука и как подкошенная упала наземь. Кровь хлестала из раны ручьем, скоро голова животного скрылась в алом водовороте. Над кровью поднимались клубы пара, и холодный воздух скоро пропитался неприятным металлическим запахом.
Лошадь лежала в огромной луже крови. Когда тело ее перестало биться, отец снова подал знак жрецам. Они подошли и стали, пользуясь короткими ножами, разделывать тушу и вынимать внутренности. Ни один звук не нарушал тишину на поляне, кроме хруста и треска расчленяемых костей и сухожилий.
Жрецы аккуратно разложили кровоточащие куски мяса по кругу. Их ноги были по колено в крови, на плащах запеклась кровь.
Отец поднял руки.
— Подойдите же, — скомандовал он мужчинам. — Тут столько кусков мяса, сколько вас. Каждый должен встать на кусок и произнести торжественную клятву.
Даже воины, привычные к виду крови, с неудовольствием выслушали это распоряжение. Посмотрев друг на друга, потом на отца, женихи медленно шагнули вперед, и каждый осторожно поставил одну ногу на кровавый кусок.