— Я это стихотворение люблю с юности. Знаю его наизусть. И потом, когда читаешь в газетах подобное сообщение, трудно отделаться от ощущения, что оно адресовано лично тебе, вы согласны? Одним словом, через это объявление некто назначал свидание в музее Гиме, перед японской ширмой. И я на него пошла, — призналась Алиса и добавила: — На встречу явилось сразу трое. Женщина лет пятидесяти, довольно полная, с одышкой. Молодая девушка — эта все жалась к стене и исподтишка разглядывала нас. И я. Сначала мы ходили кругами вокруг ширмы, делали вид, что она нам очень интересна, а потом разговорились.
— Их имена? — спросил Пикассо.
Алиса задумалась и уставилась в оконное стекло, словно ища в нем подсказку.
— Толстуха представилась как мисс Смит, если я ничего не путаю. Звезда Давида, батник от «Либерти», вчерашний перегар и мужское рукопожатие. Англичанка, преподаватель литературы в Университете Кана. Вторая больше всего напоминала росток лука-порея, — засмеялась она, — длинная, бледная и крайне смущенная. Забыла, как ее звали.
Они обменялись какими-то банальностями на тему поэзии Элиота, вместе дошли до станции метро «Иена» и тут расстались: лук-порей — обиженная, англичанка — веселая, а Алиса — глубоко убежденная, что назначивший свидание тип смылся, едва завидев роковую троицу.
Она выпрямила спину, отчего черный шелковистый свитер натянулся на груди. Пикассо замер. Любое ее движение пугало его, как будто она была колдунья и он боялся ее чар.
— Ну вот. Потом еще была история с лунным камнем. Как-то раз я увидела в витрине антиквара на улице Экуф очень красивое кольцо. Зашла узнать, сколько стоит. А позже, днем, открыла сумку, а оно там лежит. Я решила, что у меня, наверное, клептомания, или как там это называется?
Пикассо вытащил небольшой полицейский блокнот с картонной оранжевой обложкой. Почерк у него оказался мелкий, острый, совершенно неразборчивый. «Интересно, как я буду расшифровывать его любовные письма», — подумала Алиса.
— Что-нибудь еще?
— Да, есть и еще. Прошлым летом я ездила в отпуск к сестре, это в Пулигане. На пляже ко мне подошел мальчик и сказал, что в баре меня спрашивает какой-то мужчина. Захихикал и убежал. Время было обеденное, в баре толпилось полно народу. Мне с трудом верилось, что поклонник Элиота может ошиваться в баре «Пляж Но», но кто знает? Взяла себе мороженое, стала ждать. Ничего не произошло. Одиноких мужчин в поле зрения не обнаружилось. Ну, я посидела-посидела, да и ушла.
Пикассо вздохнул и пристально, словно не веря своим глазам, посмотрел на Алису. Неужели эта белокурая женщина в черном действительно сидит рядом с ним? И губы перед встречей накрасила… Она рассказала ему о свидании у фонтана перед Бобуром, но ни словом не обмолвилась о смерти матери и о том, что ей пора пулей мчаться к сестре, чье яростное негодование явственно ощущалось даже здесь, несмотря на расстояние.