Дети выглядели отдохнувшими и загоревшими. Шарлотта покрасила ногти бледно-розовым лаком вместо зеленого и снова проколола ухо — для второй сережки (похоже, это должно было наконец удовлетворить ее страсть к уродованию своей персоны хотя бы ненадолго). У Роджера был измученный вид. Едва бросив мне «привет», он выскочил из вестибюля, махнул на прощание рукой и сказал, что спешит на встречу с Хеленой. Она задержалась в «Гальяно», чтобы сделать покупки, и Роджер должен был за ней заехать. За тринадцать лет нашего брака мой экс-супруг ни разу не сопровождал меня в походах по магазинам. Ни разу! По-видимому, Хелене удавалось выявлять в нем такие таланты, о которых я и мечтать не могла.
— Чудак наш папа, — объявил Сэм, устроившись в кресле с батончиком «Марс». Они заплатили за него целых два доллара в отеле «Плаза-Атене», где остановились Роджер и Хелена. На следующее утро они собирались вылететь во Флоренцию.
— Нет, не чудак, — поправила брата Шарлотта, шаря в моем платяном шкафу в поисках обновок. Она с любопытством осмотрела белую мини-юбку и прозрачную блузу с белыми хлопчатобумажными кармашками на соответствующих местах. — Он придурок. Неужели ты будешь все это носить? — спросила она, смерив меня презрительным взглядом. Итак, добро пожаловать, Шарлотта.
— Я-то, может, и буду, а вот ты уж точно нет, — возразила я, радуясь, что снова вижу ее после двухмесячной разлуки. Вторая сережка в ухе такая крошечная, что ее почти не видно. — Нельзя так говорить о своем отце. — Я старалась придать своему голосу суровость, но мою дочь не проведешь.
— Ты тоже так считаешь, не притворяйся. А Хелена все такая же дурочка. На юге она все время ходила с голой грудью, и папа страшно бесился, — сообщила она, широко ухмыляясь. — Однажды у бассейна к ней пристали два парня, и папа сказал, что в следующем году они поедут отдыхать на Аляску.
— А нам тоже придется туда ехать? — тревожно осведомился Сэм.
— Обсудим это позже, Сэм. — Это мое любимое заклинание — иногда оно срабатывает, как, например, сейчас.
Сэм доел шоколадный батончик (удивительно, как он умудрился не заляпать кресло), и мы отправились гулять по городу. Я показала им все достопримечательности, которые представляли для них интерес, и дети были в восторге. Когда мы пришли обедать в кафе, я подумала о Питере Бейкере. Позвонит он или нет? Я словно раздвоилась: какая-то часть моей души надеялась, что он не позвонит никогда. Снова влюбиться — значит снова испытать боль. Но в то же время я с нетерпением ждала его звонка.
— Ну а как ты проводила время? — спросила Шарлотта в тот самый момент, когда я вспоминала, как выглядел Питер в день нашего знакомства, сидя за столиком и читая «Геральд трибюн». — Ты никого не встретила, пока мы отдыхали? Симпатичного француза, к примеру? — Тринадцатилетние девочки проницательны, как ясновидящие марсиане.