Она была определенно счастлива своим положением, поскольку всю свою жизнь была обречена брать на себя слишком много обязанностей. Ее второе замужество, с его туманными перспективами, на первый взгляд принесло ей только новые трудности и неудобства. Герцог, заявив, что еще слишком беден, чтобы жить в Англии, неутомимо разъезжал по Бельгии и Германии, принимая парады и инспектируя казармы, нарядившись в аккуратную военную фуражку, в то время как английские аристократы недоуменно взирали на происходящее, а герцог Веллингтонский прозвал его Капралом. «Черт возьми! — воскликнул он как-то в разговоре с мистером Криви. — Вы знаете, как его называют собственные сестры? Они зовут его Джозефом Серфейсом!»[3] В Баланс, где должен был состояться смотр и большой обед, герцогиня прибыла в сопровождении старой и безобразной фрейлины, и герцог Веллингтонский оказался в затруднительном положении. «Кому же, черт возьми, выходить с фрейлиной?» — постоянно спрашивал он и наконец пришел к решению. — «Будь я проклят, Фриментл, разыщите мэра и пусть он сам это делает». Мэр Баланса был специально вызван, и — как известно со слов мистера Криви — «выглядел весьма представительно». А несколькими днями позже, в Брюсселе, и сам мистер Криви оказался жертвою обстоятельств. Предстояло инспектировать военную школу — до завтрака. Компания собралась; всё оказалось в высшей степени удовлетворительным; но герцог Кентский так долго осматривал каждую мелочь и задавал дотошные вопросы, что мистер Криви наконец не выдержал и прошептал соседу, что он страшно голоден. Герцог Веллингтонский услышал его и аж просиял. «Настоятельно рекомендую, — сказал он, — выходя утром с королевской фамилией, и особенно с капралом, всегда предварительно завтракать». Сам он и его свита, как выяснилось, приняли эту предосторожность, и, в то время как поток королевского любопытства продолжал изливаться, герцог развлекался тем, что время от времени указывал на мистера Криви и заявлял: «Voila le monsieur qui n’a pas dejeune!»[4]
Когда герцог наконец осел в Аморбахе, годы уже давали себя знать. Усадьба была небольшой, страна бедствовала; даже путешествия ему наскучили. Набожный, герцог, однако, не был свободен от некоторых суеверий и постоянно задумывался над пророчеством цыганки с Гибралтара, которая предсказала, что его ждет много потерь и неприятностей, но умрет он счастливым, а его единственная дочь будет великой королевой.
Вскоре стало ясно, что ожидается появление ребенка, и будущий отец решает, что родиться он должен в Англии. Денег на дорогу не было, но герцог заявил: чего бы это ни стоило,