Ни дать, ни взять — карнавал загадок: муштра генерала достала, для разрядки лёг, как без ног, на кровать, но сыграл в прятки, и игра не подкачала, а увлекла в осадок — не много и не мало, а не счесть у порога отгадок.
Но порядок есть порядок: хоть плоть в утайку рада поиграть — байку надо рассказать!
Не ясно, правда, в каком году был на виду тот несчастный вторник, а не среда, когда шалопутный полковник припустил вперед и угодил в сложный поворот светил. Но с попутным ветерком на темени можно унять и ход времени. Куранты бьют, как выстрелы, а варианты ведут — к истине: многочисленны, как пистолеты, значит, и тут задача — не без ответа. Взвод стрельнет наугад в сад, разнесет тын — а один солдат без промашки попадет в апельсин!
А труд писак и суд перетрут бумаг — пуд!
И глядишь, в случайной бумажке не знакомую мышь найдешь, а искомую, тайную вошь!
Поэтому надо писать о Трупе и так, и сяк, и вкупе.
Поэту отрада — скорее допевать свой пустяк и отдавать в печать за пятак.
А правда — длиннот ряд, лотерея без нот и наград: коли кавардак событий не иссяк, то не обмяк и град тирад. Всяк косяк плывет за судьбой под водой и поневоле обогнет маяк: пройдет без всплытий и предпочтет мрак!
2.
Не досчитались его в среду, к обеду.
А был зван: хулиган, да должник — постыл, да золотник!
Сначала догадались, что у него — зависть к соседу.
Из-за сала.
Но свинью свою не резали: не трезвые!
И сомневались:
— Не рано ли?
А глянули в календарь и ахнули, как встарь:
— Сгинул во вторник — покойник!
— Не мину ль заклал? Не к праху ли?
Заспорили:
— Да горе ли?
— Учти: почти генерал.
— Не в сети ли попал?
— Погоди! Не из мелюзги!
Впереди — не заметили, позади — ни зги.
И жалость разбежалась — аж мозги, петли за петлями, раскалило горячо.
Едва ли затосковали, но выходило, было о чем.
Человека упустил за стеной — не жука в кармане пальто:
кумекай, пока не остыл, а не то — потянет за собой. А на что?
С того испугу и пыл рос, и вопрос:
— А кто его, бандюгу, порешил? Или занес?
И вот, от ворот до ворот, от земли до запруды, пошли пересуды.
3.
Видели соседки-шептуньи: накануне открылась дверца его обители и сошел он с курса под уклон, как козел без кола с межи или сердце с пульса. И, скажи на милость, ни с того, ни с сего споткнулся о свои объедки и — вернулся.
Не мила, а позвала постельная диета. Довела! А это — смертельная примета.
Но она — не одна.
Днем на крыше ворон трижды каркнул, крылом шаркнул и заодно ласточка — ишь ты, лапочка — тише вора в окно — шасть подарком и — играть на кровать, где лежал перестарком мерный метр — тоже верная к беде примета.