— Не путай. На тебя ничего собирать не пришлось. Ведьмы, даже… такие, занесены в реестр по месту жительства. Позвонил в местное отделение, представился и получил всю имеющуюся информацию. С гражданскими сложнее.
— Значит, Алена — не ведьма, — констатировала Натали.
— А если и ведьма, то не выявленная, вроде него, — колдун указал на Серого.
— Почему она обязательно должна быть ведьмой? — пробурчал парень сердито.
— Потому что воспользоваться ключом может только одарённый. Да–да, я помню, что она не такая, но девушку могли использовать вслепую… Хотя после её внезапного исчезновения, я не очень в это верю. С работы ушла, квартиру сменила, номер тоже. Два с половиной месяца — примерно тогда ты вернулся и позвонил ей, так? Можешь назвать меня параноиком, но у моей паранойи есть основания.
Тем не менее, заслушали информацию и по другим Сережкиным знакомым, но никого столь же подозрительного, как эта исчезнувшая Алена, среди них не было.
— Немного у тебя друзей, — ухмыльнулся Антон, закончив разбор. — Странно для природного телепата. Обычно они располагают к себе людей.
— А потом не знают, куда от них деться, — парировал Сергей. — На кой мне это?
— Телепаты со временем становятся мизантропами, — сделал вывод светлый.
— А в вашу контору берут исключительно лысых, — невпопад огрызнулся Серый.
Но если подумать: Антон, Ле Бон, дед с таксой всё время в шляпе, но не исключено…
— Я не лысый! — обиделся Антон. — Это временно.
— Да, кстати, давно хотел спросить, — включился в разговор Сокол, — что с волосами?
— Оборотень укусил, — буркнул себе под нос светлый.
— Я думал, после этого наоборот шерсть растёт, — удивился Серёжка.
— Растёт. И клыки с когтями. А во избежание этого после укуса делаются специальные прививки. Выпадение волос — временный побочный эффект, за полгода всё нормализуется, — разъяснил колдун, прежде чем спросить у Антона участливо: — Ликантроп?
— Вервольф, — как будто оскорбился лысый.
— Истинный? — Сокол недоуменно вздёрнул бровь. — А профилактику зачем делали?
— Она в фазе была… — светлый из бледного стал нежно–розовым.
— Она? — многозначительно уточнил тёмный.
— Но ты же её завалил? — хищно прищурился Серый.
Антон из нежно–розового сделался насыщено–свекольным.
— Не волнуйся, — Сокол ободряюще похлопал его по плечу. — Сергей не собирался лезть в твою личную жизнь. Его интересует, убил ли ты злобную тварь.
— Зачем? — ужаснулся лысый, становясь привычно бледным, а затем, опять багровея, всем корпусом развернулся к тёмному: — Ты кого это тварью назвал?
До драки не дошло. Тёмный вежливо извинился, приведя в своё оправдание сакраментальное «все мы твари божие», а светлый, спохватившись, ощупал гипсовый воротник и милостиво простил неудачное высказывание. После этого подозрительно миролюбиво настроенный колдун устроил нам с Серым ликбез и разъяснил, чем ликантроп отличается от истинного вервольфа. Теперь, если вдруг придётся сдавать экзамен по какому‑нибудь оборотневедению, я смогу без запинки рассказать, что ликантропия — это сложное заболевание, вызванное проклятьем, неверно построенным ритуалом или ошибками при наведении чар, а также передающееся через кровь и слюну другого ликантропа, как правило, во время укуса. Оборотни данной категории привязаны к фазам луны, практически не контролируют себя в зверином облике, страдают светобоязнью и имеют аллергию на серебро. Встреча с ними не сулит ничего хорошего, но даже столь опасных существ, что у тёмных, что у светлых, было принято не «валить», как любит говорить Серый, а отлавливать, и если не получалось вылечить, их до конца жизни держали в изоляции. К истинным относили врождённых оборотней, принимавших звериную ипостась осознанно и сохранявших при этом человеческий разум. Подобная способность передаётся исключительно по наследству, но в некоторых случаях укусы вервольфов могли спровоцировать у человека развитие так называемой ложной ликантропии — болезненного состояния, сопровождающегося избыточным ростом волос, расшатыванием зубов и бессонницей. Такое обычно случалось, когда организм оборотня находился на пике выработки определённых гормонов.