— Кейн и Эбель — это забавно, — зевнула я. — А всё остальное похоже на институтскую лекцию: скучно и невразумительно.
— Такова жизнь. Люди, обладающие силой, не носятся по миру в масках, трико и ярких плащах, бескорыстно помогая всем нуждающимся. Они сидят в просторных кабинетах, ездят на дорогих машинах и заняты упрочением своей власти и материального положения. Что светлые, что тёмные. Иногда в душе просыпается что‑то, в широких кругах именуемое совестью, и зудит, что дар дан для чего‑то большего. Но всегда можно бросить ей кость, чтобы не сильно грызла: выйти на улицу, кинуть нищему в шляпу пачку купюр, исцелить калеку, избавить наркомана от зависимости, а исстрадавшуюся девчонку — от мук первой неразделённой любви… А потом — опять в кабинет. Ты права, это скучно.
— Значит, я ничего не потеряла, — я отвернулась туда, где должен был быть иллюминатор. — Единственное, что мне не понятно: если это деление на светлых и тёмных — чистая формальность, отчего организации всё‑таки две?
— Об этом ты должна знать лучше меня.
— Конечно. Я же ведьма в седьмом поколении.
— Ты — экономист, насколько мне известно, — усмехнулся мужчина. — И помнишь, наверное, что для развития бизнеса нужна здоровая конкуренция. Помимо этого обе конторы, как их называет наш друг Сергей, контролируют деятельность друг друга, и сами себе антимонопольный комитет.
— Не ахти какой контроль.
— Ну, есть ещё Наблюдательный совет. Эти тебе понравились бы: идеалисты–бессребреники следящие за равновесием сил. В Совет входят пресытившиеся жизнью одарённые и обычные люди из числа тех, кому известно о нашем существовании… Слава богу, сталкиваться пока не доводилось.
Я уже жалела о том, что начала этот разговор, и откровенность Сокола меня не радовала. Нужно было удовлетвориться сказкой о кровавых ритуалах.
— Когда взлетаем?
Колдун посмотрел на часы:
— Уже пятнадцать минут, как летим.
«Врёшь!», — едва не выпалила я: не было ни разгона, ни толчка, да и уши не заложило на высоте, как обычно бывает.
— Летим–летим, — уверил меня Сокол. — Спи.
Не собираюсь я спать!
…И салон самолёта погрузился во тьму…
Пробуждение было таким же внезапным. Открыла глаза, огляделась. С опаской потянулась, ожидая ломоты в суставах, но не почувствовала ничего подобного. Напротив, ощущение было такое, словно я не пару часиков передремала в кресле, а целую ночь проспала в удобной кровати.
Колдуна в салоне уже не было, на сидении остался пакет, который он забрал у мамы, а из‑за приоткрытой двери слышались негромкие голоса.
— Отака халэпа, — жаловался на что‑то вновь переключившийся на «рідну мову» Василь Василич.