– Нет, – замотал головой Иван.
– Вспоминай евангельские сюжеты! Картины «Тайная вечеря», «Поцелуй Иуды», «Распятие Христа»…
Трофимов напрягся.
– Подождите… Что получается… Выходит, это перстень того самого Иуды?! Но как такое может быть – ведь библейские мифы нематериальны!
– Скорей всего, конечно, имитация. – Сомов стал рассматривать фотографии. – Сразу видно, что вещь новая. За две тысячи лет и надписи сотрутся до неразборчивости, и камень выпадет, и морда обтешется так, что не поймешь – лев это или заяц…
– Кому нужна такая имитация?
Студент пожал плечами.
– Мало ли мистификаторов…
– Для новодела он слишком необычный, – задумчиво проговорил Иван. – Коллега его рукой прижал и обжегся так, что на больничный попал. А я тут же взял – холодный… И другие странности на своей шкуре почувствовал – то страх от него исходит, то время будто останавливается…
Сомов снял свои огромные очки, и глаза у него стали другими – обычные глаза немолодого усталого человека. Он протер их пальцами, помассировал вдавленные следы на переносице, кашлянул.
– Исторический материализм никто не отменял, молодой человек, – глядя в сторону, сказал он. – И коммунистическую идеологию тоже. Каждому здравомыслящему человеку ясно, что из религиозного мифа не мог появиться ни перстень, ни что бы то ни было. И каждому ясно, что никакой перстень не может обладать мистическими свойствами.
– Но я лично…
– Таковы незыблемые постулаты объективной действительности, – перебил его профессор. И продолжил: – Но существует еще субъективная действительность. Самовнушение вполне может вызвать самый настоящий ожог. Переутомление и стрессы порождают фобии, видения, даже галлюцинации. Вам все ясно, товарищ научный сотрудник?
Сомов снова надел очки и опять рассматривал молодого человека глазами, размером с чайное блюдце. Трофимов кивнул. По-другому профессор советского вуза говорить не мог. Отступление от идеологии – еще более тяжкое преступление, чем убийство. И спорить с ним не имело смысла.
Но Порфирий Степанович продолжал рассматривать фотографии перстня. Казалось бы, зачем, если ему все ясно? И почему на сморщенном лице отражаются сомнения?
– А чтобы ты окончательно выбросил из головы эти глупости, я направлю тебя к профессору Козицыну, в Институт физических исследований. Он определит возраст этой штучки, состав металла и тому подобное. И все станет ясно!
– Но…
– Никаких «но», полная точность! По моей просьбе он исследовал якобы бесценную античную монету и дал заключение, что она изготовлена в конце девятнадцатого века, а цена ей максимум десять рублей!