Хозяин сидит за широким столом, освещенным масляными светильниками и заваленным всяким хламом. Чего тут только нет: кусочки костей, грубые деревянные фигурки людей и животных, кисточка из конского хвоста, ветка с засохшими листьями от ядовитого дерева анчар, магический шарик из венецианского стекла, человеческий череп… Справа таращит глаза-бусинки чучело совы, слева многозначительно склонил голову набитый соломой черный ворон, наверху распростерла крылья тушка летучей мыши, подвешенная к потолку на веревке, небольшой горкой лежат плоские тела высушенных лягушек. И живые лягушки присутствуют: две черных жабы беспокойно раздувают шеи в мелкоячеистой клетке…
Сморщенная рука достает одну из них, острый скальпель отсекает ей голову, черно-зеленая кровь тщательно, до последней капли, собирается в бронзовую чашку. Уже за одно это Мар-Самуил достоин побивания камнями: согласно Книге Левит, даже кровь агнца может быть использована лишь на жертвеннике Ершалаимского храма, во всех других случаях она является ритуально нечистой и любой контакт с ней категорически запрещен. А уж кровь мерзкой жабы есть неоспоримый признак колдовства!
Мар-Самуил окунает тщательно заточенное воронье перо в черно-зеленую жидкость и рисует какие-то тайные знаки на листе египетского папируса… Закорючки, кружочки и треугольнички с точками внутри выстраиваются в стройную линию, наряду со словами, выведенными арабской вязью, но это письмо не прочтет ни один мудрец: разобрать его смысл сможет только тот, кому оно адресовано. Костлявые холодные ладони сворачивают папирус в трубочку и кладут на небольшой поднос с кабалистическими знаками по окружности, где уже лежит отрезанная голова черной жабы. Бледные старческие губы неразборчиво шепчут какие-то странные слова, воздух в комнате будто густеет, время растягивается, а напряжение нарастает. Огонек смоченного оливковым маслом фитиля касается края письма, и оно с треском вспыхивает.
– Обращаюсь к тебе, великий Хазул[8], с просьбой продлить мои земные дни, а для облегчения жизни дать мне ученика и денег, – неожиданно громко говорит Мар-Самуил.
Папирусная трубочка чернеет, корежится, обугливается. Вверх поднимается черный дымок с отчетливым запахом горящего мяса…
Чучело совы вдруг взмахивает крыльями, каркает ворон, летучая мышь нарезает несколько кругов, насколько позволяет веревка, отрезанная жабья голова несколько раз квакает. Мар-Самуил понял, что его услышали.
* * *
Топот копыт приблизился, стали слышны гортанные крики и ржание. Преследователи остановились неподалеку и действительно спешились. Сквозь дыру в стене он увидел, как факелы рассредоточились: иудиты расходились с дороги в разные стороны, осматривая прилегающую местность. Несколько огней направились к овчарне, то и дело ныряя к земле.