– Скромней надо быть! – недовольно сказал третий секретарь. – Ты же партийный работник, а не… Не баба! Надо соответствовать!
Бузякин вытянулся по стойке «смирно».
– Извините, Архип Кузьмич! Одеколон брату отдам, бриолин выброшу. Буду соответствовать, Архип Кузьмич!
Полная и беззаветная покорность смягчила третьего секретаря. Хотя по-другому и быть не могло.
– Что скажешь, Петр Васильевич? – тон его тоже смягчился. Подчиненный приободрился.
– Скажу, что вы, как всегда были правы, Архип Кузьмич! Только непосредственное общение с народом, глубокое изучение жизни трудящихся на местах позволяет понять советского человека. Вот мы начали такое общение и сразу же ощутили реальную отдачу, отклик труженика. Вот знаете, как при крепком искреннем дружеском рукопожатии…
Магические заклинания идеологического жреца Бузякин произносил правильно, а главное – искренне. Терехов улыбнулся.
– Теперь я вижу зрелое мышление партийного работника, – ободряюще произнес он.
– Когда идешь в народ, начинаешь говорить с простым рабочим или крестьянином, то он, простой труженик, сразу же раскрывается перед тобой, – окрыленно запел завотделом. – Я хотел доложить, Архип Кузьмич, что мы начали работать с агитбригадами. Три дня назад я был в Нижне-Гниловской. Молодежь и артисты филармонии дали концерт для казачков. А я прочел лекцию о том, как формировалась первая партячейка в их станице, как их земляки били контру. Показал фотографии героев…
Третий секретарь насторожился.
– А с чего это ты вдруг лично выехал к народу? Тебя из кабинета палкой не выгонишь! И почему вдруг именно в Гниловскую?
Бузякин зыркнул открытым и преданным взглядом.
– Не скрою, Архип Кузьмич, в Нижне-Гниловскую поехал потому, что там партячейку создавали вы, Архип Кузьмич!
«Вот сучий потрох, – подумал Терехов. – Без мыла в жопу лезет! Но с чего вдруг он решил копаться в моем прошлом? Из подхалимажа? Или… Да нет…»
Бузякин будто прочитал мысли секретаря.
– Я совершенно случайно узнал, что вы, Архип Кузьмич, там начинали свою, так сказать, партийную карьеру. Поговорил с тружениками, вспомнил революционное время… И знаете, что оказалось, Архип Кузьмич?
– Что?
– Народ вас помнит! Когда я назвал вашу фамилию и имя, рассказал, как вы в перестрелке ликвидировали осиное гнездо белых, народ одобрительно загудел. А в перерыве к стенду с вашей фотографией и ваших соратников протолкнуться нельзя было…
Терехов встал, неспешно вдоль огромного стола под картой области и портретом Верховного Жреца Никиты Сергеевича Хрущева прошелся вначале в одну сторону, потом – в другую. Колени болели.