К полудню капитан уезжал в порт и до вечера пребывал на "Скрябине", контролируя судоремонтные работы.
С наступлением сумерек Сенчук навестил магазин, находившийся поблизости от дома капитана, купил мороженую горбушу, пучок зеленого лука и бутылку водки, совершенно точно рассчитав, что рыбий хвост и нитратная зелень, выпирающие из пакета, придадут ему вид мирного обывателя и, случись потом милицейское расследование, вряд ли в умах свидетелей запечатлеется образ пожилого мужчины с надвинутой на лоб шляпой, бросающей тень на лицо, несущего продукты питания должные, впрочем, сгодиться для ужина, равно как и водка, которой он намеревался отметить в случае удачи свой отъезд в Москву.
Пройдя в подъезд, он столкнулся с двумя вышедшими из лифта дамами в каракуле, оставившими после себя явственный запах нафталина.
Дамы, увлеченные беседой, внимания на Сенчука не обратили.
В лифте, надев перчатки, он выдернул из пазов пластиковый потолочный плафон и коротким щелчком медного пальца разбил лампочку, после чего на ощупь вставил плафон на место. Это был грамотный ход: жертва, вышедшая из кромешной тьмы в освещенную зону, непременно должна была на секунду–другую поневоле ослепнуть и утратить надлежащие реакции.
Он поднялся на этаж, расположенный ниже необходимого ему, очутившись в широком коридоре, вдоль которого тянулись оклеенные дерматином стальные новомодные двери.
Тусклый свет лежал на каменном полу и, постепенно сгущаясь, переходил в пелену мрака под высоким потолком. В конце коридора виднелась лестница, которая круто заворачивала и терялась в темноте. Такая же лестница, тонувшая в буром, пропахшем кислятиной полумраке, располагалась и неподалеку от выхода из лифта.
Он поднялся по ней на этаж выше, выйдя на площадку перед трубой мусоропровода, и встал около узкого высокого оконца, в котором виднелся двор с припаркованными машинами.
Затем подошел к двери капитанской квартиры, прислушался.
Донеслись невнятные детские голоса, затем один из малышей захныкал, раздался раздраженный женский окрик и ровный мужской голос — видимо, увещевающий домочадцев.
Там, за дверью, находились человеческие существа, которых его враг–капитан собрал вокруг себя, которым дал жизнь, приют, пищу, чтобы защитить себя от остальных людей. Да, так.
Он вернулся к окну и около часа стоял, незряче глядя на чернеющее пространство, обнесенное стенами старых домов, озаряемое редкими всполохами фар въезжающих во двор машин, ни о чем не думая, готовый в случае появления в коридоре людей шагнуть в темноту за трубой мусоропровода, куда поставил пакет со снедью.