Кроссовки тоже не пожелали оставаться «белыми копытами» и превратились в довольно приличные кожаные полусапожки. Стёпка некоторое время придирчиво рассматривал их, чуть ли даже не обнюхал. В слове «полусапожки» отчётливо звучало что-то девчачье, но, к счастью, у видоизменившихся кроссовок сохранился в неприкосновенности вполне суровый мужской облик. Получились нормальные короткие сапоги с плотной подошвой, тупыми носками и широкими отворотами. Они сидели как влитые, и, если закрыть глаза, то казалось, что на ногах всё те же привычные кроссовки.
Стёпка одёрнул жилет, заправил выбившуюся во время сна рубашку, даже попрыгал, как разведчик перед отправлением в тыл врага. Нигде не жало, ничто не брякало и выглядело достойно. Маскировочка что надо, подумал Стёпка, наверное, теперь никто не разгадает во мне демона какого-то там круга или периода. Обычный отрок. Весич или тайгарь. Иду себе, никого не трогаю. Друга ищу. Спохватившись, он засунул руку под тюфяк, и распихал по карманам своё нехитрое имущество. Нож, понятно, в дороге необходим, а вот всё остальное — едва ли. Но всё равно — пусть будет. Мало ли что.
В тесной каморке было душно, от приторного запаха трав слегка шумело в голове. Стёпке захотелось поскорее выбраться на свежий воздух. Но едва он подумал об этом, как перед ним буквально из ничего возник туго набитый холщовый мешок с лямками. Он повис, покачиваясь, перед изумлённым Степаном, и хрипловатый мужской голос негромко спросил, старательно напирая на букву «о»:
— Племянник почтенного Серафиана не тут ли ночевать изволил?
Стёпка посмотрел по сторонам, даже под лежанку заглянул, хоть и понимал, что это глупо, — но никого не увидел. Только мешок в воздухе висел.
— Кхм! — сказал тот же голос. — Оторопел, али как?
Невидимка! Волшебство свершалось рядом, в двух шагах, руку протяни — и потрогаешь. Зачарованный Стёпка не сразу сообразил, что племянник — это он сам, а когда сообразил, поспешно закивал:
— Здесь, здесь. Я племянник, а что?
— Посылка тебе от почтенного чародея. Дорожная котомка с припасом. Получить не поленись.
Котомка упала в подставленные Степкой руки. Она оказалась тяжёлой, и он поспешил опустить её на пол. Из воздуха тем же непостижимым образом возникла покрытая непонятным письменами желтая полоска пергамента.
— Отметку поставь, — сказал голос.
Стёпка с недоумением посмотрел по сторонам, выпятил губу и робко поинтересовался:
— А чем?
Невидимка вздохнул и устало пояснил:
— Кровью, понятно, чем же ещё.
— А… как?
— Перст приложить изволь.
— Всё равно какой?
— Любой можно.