— Крепень, в три дуги тебя и поперёк! Опять непозволенное творишь? — закричал кто-то хриплым басом. — Я тебя, дурня, сколь раз предупреждал! Притуши сей же миг!
— Я не хотел! — без тени раскаяния завопил в ответ, прыгающий вокруг неутихающих огней парень, тот самый, что несколько минут назад отпихнул Стёпку. — Оно само пыхнуло!
— Я тебе сейчас так пыхну, что ты у меня до Кряжгорода задом дымить будешь! — здоровенный широкоплечий мужик навис над сжавшимся парнем и к величайшему Стёпкиному удовольствию отвесил парню звонкую затрещину. — Почто заклятку отбойную не привязал? Пожечь нас хочешь?
— Выдохлася заклятка, не сдержала.
— А следить кто должен — отец-заклинатель? Куды опять бегал?
— В животе с утра маетно…
— В голове у тебя маетно! — ещё одна звонкая затрещина. — Ох, дождёшься ты у меня, Крепень! Ох, дождёшься!
Стёпка перевёл дух. Похоже, взрыва можно не бояться. Здесь же всё магией защищено, всё продумано…
— Подь сюды, малой! — позвал кто-то за спиной сиплым шёпотом.
Стёпка дёрнулся и завертел головой. Меня, что ли, опять зовут?
— Подь сюды, говорю!
Непонятно откуда возникнув, к нему приближалось неопределённого пола существо, небрежно закутанное в бесформенный серый балахон. Существо имело мучнисто-белое лицо, лысый конусообразный череп и — самое неприятное — острые птичьи когти вместо пальцев. Существо пристально смотрело на Стёпку подёрнутыми мутной плёнкой глазами и манило к себе грязным десятисантиметровым когтем:
— Подь сюды!
— Зачем? — спросил Стёпка, отступая к стене и начиная потихоньку пугаться. В страшноватом лице существа угадывалась какая-то отталкивающая неправильность — Стёпка боялся приглядываться. Зато от когтистых рук (или лап?) взгляда оторвать не мог. Вот это коготки! Как с такими жить, неудобно же! Зато, наверное, с врагами расправляться удобно, вон они какие острые.
— Дело до тебя есть, говорю!
Лысоголовое оно вдруг стремительным, совершенно птичьим движением высунуло руку из-под балахона — вполне человеческую, если не считать когтей, руку. Степан дёрнулся в сторону, не столько даже от страха, сколько от омерзения: не хотелось ему, чтобы его хватали за плечо такими грязными птичьими лапами. Но один коготь всё же задел его, оставив на запястье длинную царапину. Стёпка спрятал руки за спину и отступил ещё на шаг.
— Ш-што такое? — сердито зашипело существо. — Подь сюды!
— Никуда я не пойду! — как можно решительнее сказал Стёпка. — Чего вам надо?
— Тебя нам надоть! — не стало лукавить существо, растянув в тошнотворной улыбке гнилой рот. — Тебя, сладенький!