— Рад знакомству, Томас, — сказал Чак. — Не беспокойся, я позабочусь о тебе. Я тут уже целый месяц и знаю Глэйд вдоль и поперек. Положись на меня.
У входа в дом-развалюху, где толпилась группа мальчишек, Томаса внезапно обуял приступ раздражения. Он резко обернулся и, приблизившись к Чаку вплотную, бросил тому прямо в лицо:
— Ты даже на мои вопросы толком ответить не можешь!
Удивившись собственной решительности и отваге, он повернулся и пошел к двери с твердым намерением войти внутрь и получить ответы.
Чак пожал плечами.
— Ну а что толкового я могу тебе рассказать?! Я ведь еще новичок, как и ты. Но я мог бы стать тебе другом…
— Мне не нужны друзья! — отрезал Томас.
Потянув на себя дверь, сбитую из выцветших на солнце досок, Томас увидел нескольких парней. Они стояли у лестницы, ступеньки и поручни которой были настолько кривыми, что буквально торчали во все стороны. Стены холла и коридора покрывали обои мрачного цвета, местами ободранные, а на одной из них висел черно-белый портрет какой-то женщины, одетой в старомодное белое платье. Единственным предметом мебели здесь был стол на трех ножках. Все это смахивало на дом с привидениями. Тут даже некоторых половиц не хватало.
Пахло пылью и плесенью, что сильно контрастировало с приятными ароматами снаружи. С потолка свисали помаргивающие флуоресцентные лампы, но Томасу некогда было задуматься, откуда в Глэйде электричество. Сейчас его внимание было приковано к женщине на портрете. Неужели она жила здесь когда-то и помогала местным обитателям?
— Эй, глянь-ка, Салага пришел.
Томас вздрогнул, когда понял, что это произнес тот самый черноволосый парень, совсем недавно глядевший на него со смертельной ненавистью. Выглядел он лет на пятнадцать, долговязый и худой. Нос был размером с маленький кулак и напоминал картофелину неправильной формы.
— Видать, шанк совсем обделался, когда услышал, как визжит старина Бенни. Может, тебе подгузник сменить, кланкорожий?
— Меня зовут Томас.
Он не знал, как себя дальше вести, да и не хотелось связываться, поэтому, не произнеся больше ни слова, двинулся к лестнице — ближайшему пути к отступлению. Задира мгновенно преградил ему собой путь, выставив руку.
— Туда нельзя, Шнурок. — Он указал большим пальцем на потолок. — Новичкам запрещено смотреть на… ужаленных. Ньют и Алби этого не одобряют.
— А в чем проблема? — сказал Томас, пытаясь скрыть страх и не думать о том, что парень подразумевал под словом «ужаленный».
— Послушай меня, Салага. — Подросток скрестил руки на груди и нахмурился. — Я видел тебя раньше. Как-то подозрительно мне, что ты у нас здесь появился…