Слишком много, думал Томас. Слишком много погибло. Прежний восторг угас окончательно и превратился в глубокую скорбь по двум десяткам глэйдеров, сложивших свои головы в неравной схватке. Несмотря на отсутствие выбора, несмотря на уверенность, что если бы они не пошли на прорыв, погибли бы все, Томас испытывал горечь утраты. Пусть и не знал погибших очень хорошо. Неужели такое пиршество смерти можно считать победой?
— Верно, давайте убираться, — согласился Ньют. — Немедленно.
— И куда убираться? — спросил Минхо.
Томас махнул рукой в сторону длинного черного туннеля.
— Я слышал, как там, в глубине, открылась дверь.
Он постарался не думать обо всех ужасах сражения, которое они только что выиграли. Обо всех жертвах. Отбросил лишние мысли в сторону, понимая, что до полной безопасности им еще далеко.
— Ну, тогда вперед, — сказал Минхо.
Он повернулся и, не дожидаясь реакции окружающих, побрел в туннель.
Ньют кивнул, приглашая остальных глэйдеров последовать за куратором, и они один за другим скрылись в темном жерле туннеля.
— Я пойду последним, — сказал Томас.
Никто не возражал. Ньют, затем Чак, а за мальчиком Тереза зашагали в черный туннель, непроглядная тьма которого, кажется, поглощала даже свет фонарей, Томас пошел следом, даже не обернувшись напоследок на мертвых гриверов.
Пройдя минуту или около того, он вдруг услышал впереди резкий крик, затем еще один и еще. Все крики постепенно стихали, словно издающие их куда-то проваливались…
По цепочке глэйдеров прокатился шепоток. Тереза обернулась к Томасу:
— Похоже, в конце туннеля спускной желоб, наподобие детской горки.
У Томаса екнуло внутри. Все действительно выглядело как игра — по крайней мере, с точки зрения тех, кто создал это место.
Впереди колонны продолжали раздаваться оханье и все новые и новые крики, плавно стихающие где-то внизу. Наконец, настала очередь Ньюта, а за ним последовал и Чак. Тереза направила под ноги луч фонаря, в свете которого блеснул черным скользкий металлический желоб, круто уходящий вниз.
— Кажется, выбора у нас нет, — прозвучал ее голос в голове у Томаса.
— Пожалуй, верно.
Томас нутром чуял: на этом кошмар не закончится. Оставалось только надеяться, что в конце спуска их не поджидает очередная свора гриверов.
Тереза скользнула вниз с каким-то восторженным визгом, и Томас, не оставляя себе времени на сомнения, поспешил прыгнуть за ней — все что угодно, только не Лабиринт.
Его тело устремилось вниз по крутому желобу, смазанному какой-то скользкой, отвратительно пахнущей субстанцией — воняло не то паленой пластмассой, не то давно отработанным моторным маслом. Он извернулся в движении, чтобы скользить ногами вперед, затем попытался замедлить падение, выставив в стороны руки. Бесполезно — маслянистая гадость покрывала не только каждый дюйм желоба, но и каменный свод. Ухватиться было невозможно.