Тогда он бесцеремонно схватил ее и прижал непристойно близко к себе, так что она могла ясно разглядеть правильные черты его лица. Если бы она не злилась на него, то назвала бы даже красивыми его темные выразительные глаза и чувственными изящно очерченные губы. Но, будучи разгневанной, она заметила только, какой упрямый у него подбородок.
Ровена не могла определить возраст герцога. У него было лицо молодого человека, но кое-где на висках серебрилась седина, а в манере держаться чувствовалась зрелость. Герцог явно не относился к числу неоперившихся юнцов, которых она так часто встречала.
Одет он был изысканно, как и полагалось другу принца Уэльского. Казалось, он был создан, чтобы носить парадный фрак. Теперь не оставалось никаких сомнений, что он аристократ и гордый, даже высокомерный человек. Ровена почувствовала, что герцог нечестно обошелся с ней, скрыв это в их первые встречи.
Но, быть может, он забыл о ней или сделает вид, что забыл. Так, на ее взгляд, должен был поступить джентльмен.
За спиной ждали гости, которые хотели быть представленными принцу, поэтому пришлось отойти в сторону.
— Мне говорили, у вас замечательный корабль, — заметил герцог полковнику Торнхиллу.
— Прошу, чувствуйте себя свободным прийти и осмотреть его, когда вам будет угодно, — тут же откликнулся полковник.
— Благодарю. Я воспользуюсь вашим приглашением. А вы, мисс Торнхилл, вы любите море?
— Я не слишком много плавала, но то, что успела увидеть, мне нравится, — сказала Ровена, стараясь сохранять спокойствие.
— «Искатель приключений» соответствует своей репутации?
— Не знаю, сударь, его репутацию…
— Лучшего корабля в порту.
— В любом случае, прошу не обращаться ко мне за суждениями. Я невежественна в подобных вопросах.
Холодный тон, которым говорила девушка, доходил почти до пренебрежения. Теперь никто не скажет, будто она старается очаровать этого человека.
— Уверен, вы скромничаете, — учтиво сказал герцог.
— Нет. И как вы можете быть уверенным в подобных вопросах? Вы ничего обо мне не знаете.
— Ровена, дорогая! — нахмурившись, вмешался отец. — Вы должны извинить мою дочь, сударь. Иногда она излишне прямолинейна.
— Но мне это нравится, — ответил герцог. — Это гораздо лучше жеманных улыбок, которыми докучают нам многие барышни. Какое приятное разнообразие встретить женщину, открыто выражающую свои мысли!
— Вы очень любезны, — сказал полковник.
«Вот все и прояснилось», — подумала Ровена. Герцог Венфилд был жертвой, которую наметил отец. И герцог, несомненно, понимает это. Он ведь говорил ей, что привык к роли завидного жениха. И, безусловно, он презирает ее отца за такой подход.