— Когда ты поняла?
— Когда оказалась в том жутком месте и думала, что нас разлучили навеки. Тогда мне пришлось признаться себе, что ты был для меня всем. Но казалось, что я безнадежно опоздала.
— Я никуда больше тебя не отпущу, — пылко сказал Марк. — Я тоже влюбился в тебя с первой минуты, но не желал признаваться себе в этом. Я был занят бегством от выгодных браков, и мы с тобой постоянно ссорились. Ты была так решительно настроена против меня, что приходилось искать возможность быть рядом, чтобы сблизиться с тобой и сломить твою враждебность.
— Моя враждебность всегда была скорее показной, — призналась девушка. — Мне казалось, что ты подавляешь меня, и я решила этого не допускать. Но потом ты перестал мне указывать, стал моим другом и братом…
— Я жульничал, дорогая, — перебил ее Марк. — Я никогда не хотел быть твоим братом. Только мужем. Все плавание я ревновал, стоило тебе взглянуть на другого мужчину. Я не мог признаться в своих чувствах, пока сомневался в твоих. Но в последнее время я дерзнул надеяться.
— Ах, Марк, мы потеряли так много времени, — прошептала Ровена. — Я хочу выйти за тебя замуж. Я люблю тебя всем сердцем и буду любить всегда.
— И наша любовь будет крепнуть с каждым днем, прожитым вместе. Ты всегда будешь моей здесь, пока мы оба дышим, и в том, потустороннем мире, который мы можем только представить. Ты моя, а я твой, и мы никогда больше не разлучимся.
Марк целовал Ровену, а она, тихонько всхлипнув от счастья, уткнулась лицом ему в плечо.
— Вернемся домой, — сказал он, — и как можно скорее поженимся. Все, чего я хочу сейчас от жизни, — это право назвать тебя своей женой.
— Твоей женой, — мечтательно повторила Ровена. — Как это будет чудесно — вместе навсегда!
Перед ними, насколько хватало глаз, простирался океан. Над головой в молчаливом одобрении сверкали звезды.
Вечные.
Бескрайние.
Как любовь, которая связала их навеки.