– И не побоялся, что стража тебя на куски порвет, если разоблачит?
– Ха! Разоблачит! Соображалка у них для этого негодная.
– Ну ты и, как твой друг говорит, отморозок. Очнись там хоть один человек, не быть тебе живым.
– А!.. – махнул рукой Юхим. – Один раз живем, так уж лучше прожить эту жизнь весело.
Выбор
Черное море, баштарда «Гетман Сагайдачный», конец октября 1638 года от Р. Х
Тяжелыми выдались для Ивана лето и первая половина осени этого года. Да – победными, да – очень прибыльными, да – радостными. Но трудными и выматывающими, даже если не обращать внимания на опасности. Однако если угрозу своей жизни он мог игнорировать, то нехватка сил на привычное бытие тревожила с каждым днем все больше и больше. Только он сам да Господь знали, чего ему стоила кампания по очистке черноморских берегов от османской нечисти.
По утрам приходилось мысленно раздваиваться. Один воображаемый Васюринский стягивал не желающее просыпаться, тяжелое – будто свинцовое – тело с постели, другой спихивал его с кровати, старательно награждая тумаками и подсрачниками. Хорошо хоть воображаемыми, иначе задница давно в сплошной синяк превратилась бы. Хотелось – как тому Вию из рассказа Аркадия – попросить, чтобы кто-нибудь поднял веки, потому как сами они, несмотря на приказы хозяина, открываться отказывались. И так почти каждое утро.
Все чаще и сильнее стали ныть старые раны, а их у него было немало, порой тяжкого труда стоило заснуть, при том, что вымотан был до предела. Начавшая побаливать после контузии лет десять назад голова теперь, если не каждый второй, то каждый третий день точно, будто невидимому палачу попадалась. Очень старательному и знающему дело. Непонятно, правда, кому и в чем надо было признаваться для избавления от этих мук.
«Господи ты Боже мой! Дай возможность дотянуть, не сломаться в самом конце! Пожалей своего верного раба, добавь хоть немного сил! Понимаю, что стар стал, уж давно сорок лет минуло, но ведь богоугодное дело вершим, супостатов подальше от родной земли гоним».
Голова от такого пробуждения соображала плохо, а война медлительных и невнимательных не любит. Волей-неволей пристрастился к любимому напитку друга – кофе. Никакого удовольствия от его употребления не испытывал, пил как горькое лекарство, аптекари, бывает, и не такую гадость приготовляют, да и народные средства на жабьей коже и летучих мышах… Однако хоть и отвратительно горьким напиток был, а сон прогонял и думать помогал.
Какие бы тяготы на Васюринского ни валились, достигнутыми под его руководством успехами он мог гордиться. Все побережье Малой Азии, от грузинской крепости в Абхазии Гониа до Босфора, было очищено от османов. На дневной переход пешего войска как минимум. Во время кампании наказной атаман не раз натыкался на оставленные турками села и города. Забрав все, что могли унести и увезти, мусульмане в страхе бежали на юг, где их, кстати, никто не ждал с распростертыми объятьями. Ну разве что симпатичных молоденьких девушек гарантированно готовы были принять в гаремы. Поставки живого товара с севера прекратились совсем, да и с Румелией, Сирией, Египтом связь, не говоря уже о торговле, была затруднена до крайности.