Я, конечно, допускаю, что оттенок поучительности, присутствующий в этом эпизоде, ни от кого не укрылся, — находчивые критики по праву выделят его заголовком «Так творят чудеса!» — но тем не менее нанесу обскурантизму еще один удар, сообщив, что происшествие в нашем хлеву снабдило Армию спасения материалом для популярной по сей день баллады «Чудо Корнелиуса, или Как вора наставили на путь истинный» — хитро закрученного, туманного песнопения, в котором и речи нет о ведущей роли моего отца и о его артистической натуре.
С радостью вижу, что этим замечанием я вернул себе нить рассказа, которую, пожалуй, едва не упустил в тот самый миг, когда начал толковать об артистизме и искусстве. И это не случайно. Ведь искусство есть не что иное, как упорядоченные отступления от темы, а значит, раздумья и даже простое упоминание об искусстве опять-таки вводят в соблазн мысленно свернуть с путей традиции и общепринятости, и посему поводья с уздечкой тут куда нужнее, чем кнут да шпоры.
Занимающиеся искусством, равно как и критичные их попутчики, оказываются поэтому в наиболее выгодном положении, когда, говоря без затей, не уклоняются от сути дела. Дело моего отца было искать золото, а мое — рассказать об этом. Про похищение козы и кражу яблок, про яблони и бунчуки упомянуть можно, но они не должны застить нам глаза. Пусть останутся тем, что они есть, — второстепенными вещами.
Так вот, теперь я хочу без промедления, быстро и притом четко живописать, что же случилось в тот день, когда отец нашел золото. Помнится, я уже говорил, что все мы тогда очень обрадовались, но вроде бы не сказал, кто были эти «все мы». Первым долгом, конечно, моя мать, мои братишки с сестренками и я сам. Однако многие соседи от души разделили нашу радость. И прежде других я назову фрау Милам, в чьей собственной жизни отродясь не было ничего сколько-нибудь ободряющего, так что никто бы и не подумал обижаться, если б из-за отцовской находки она позеленела от зависти. О, судьба изрядно ее потрепала!
Ни один из тех, чья профессия — развлекать себя и других, выясняя обстоятельства жизни людей, облекая результаты поисков в слова и запечатлевая их на бумаге, — ни один из них не устоит перед соблазном, какого преисполнена фраза наподобие вот этой: «О, судьба изрядно ее потрепала!»
Стоит она себе и стоит, точно темноволосая красавица, скрестив руки на груди; ноги у этой красавицы фразы длинные, стройные, бедра гибкие, а грудь — ну чисто магнит, даром что не из железа. Где уж тут пройти мимо.
Вот вам и оправдание, а ежели не оправдание, то по крайней мере мотивировка, она-то и послужит намордником для моей совести, коли я сейчас в пику всем добрым намерениям быстренько расскажу и о фрау Милам и только потом продолжу речь о находке и доведу ее до конца. Но, наверно, выгоднее будет предоставить слово самой фрау Милам. Она так часто рассказывала о трагических событиях своей жизни, что описания отдельных происшествий сыплются с ее губ, точно гладко обкатанные камешки; она лучше знает, что важно, а что нет, и тому, кто превыше всего ценит афористическую краткость, не грех и поучиться у нее.