— А куда же ты деньги девал?
— Поставил шикарный памятник своей девушке. Классное место купил на Ваганьковском. Люди до сих пор ходят и ахают — кто же такое мог отгрохать и сколько это стоит?
— У тебя нет постоянного места жительства?
— При моей профессии это не положено. А вот кое-какую недвижимость за границей я прикупил. У меня брат живет в Испании. В общем, присмотрел мне хорошее бунгало. Правда, оформил я его на брата, так как у меня судимости. Там же тачка классная стоит. Да и начальный капитал имеется. Брат открыл счет в швейцарском банке, но, естественно, на свое имя.
— Ты что, собираешься свалить в Испанию?
— Я думаю, что мы должны это сделать вместе.
— Не знала, что киллеры такие бабки закалачивают.
— Ну, это кому как повезет. Вообще-то средний киллер беден, как учитель или врач. Но я не простой убийца, а профессионал. На мои услуги всегда есть спрос. Я стреляю без промаха и с дальнего расстояния. Это очень ценится. Таких, как я, единицы. А пешек, готовых уцепиться за любую работу, — целая куча. Рыщут, шакалы, где можно поживиться. А на меня очередь стоит. У всех врагов хватает…
— В твоей жизни были еще женщины?
— Нет.
— Только проститутки?
— Только они, — улыбнулся Пашка. — Послушай, а ты, часом не ненормальная?
— Почему ты так решил?
— Ты дважды спасла мне жизнь и перехватила у меня заказ. Хитрая бестия!
— Ты хочешь сказать, что пожалел мне двадцать штук?
— Я бы получил за это тридцать.
— Мне хватило и двадцати. Я же птица не твоего полета.
— Что ты почувствовала, когда убивала?
— Дикое желание, чтобы все побыстрее кончилось.
— Это потому, что ты знала, кого убиваешь. Ты ненавидела свою жертву заранее, даже ни разу ее не увидев.
— Конечно. Как я могла к ней относиться по-другому? Эта жертва хотела тебя убить. А что ты чувствуешь, когда убиваешь людей? Ведь ты часто убиваешь тех, кого ни разу не видел.
— Что я чувствую? Наверное, ничего. Мне кажется, что я уже разучился что-либо чувствовать. Может быть, собственное ничтожество и ненависть к себе. А еще я часто вспоминаю своего учителя, и тогда в моей душе становится так гадко, что хочется плюнуть самому себе в лицо.
— Пашка, мы с тобой жуткие грешники. Скажи, куда мы попадем, когда отправимся на тот свет?
— Конечно же в ад. А так как мы не просто грешники, а великие грешники, то должны там страшно страдать. Нас будут жарить черти.
— Каким образом?
— На сковородке.
— Хорошо, что Матвей попал в рай, — задумчиво сказала я.
— Хочешь, если когда-нибудь все это закончится, мы пойдем с тобой в тир и я научу тебя стрелять?
— Ты считаешь, что это когда-нибудь закончится?