— Ну что ж ты, продюсер, сломался до первых петухов? Ничего, ничего, милый, мы тебя быстро приведем в товарный вид…
Верховцев с огромным трудом и нежеланием повернул голову:
— М-мадам, я, пьяный, к женщинам не пристаю… У-у… у м-меня такой принцип.
— Я не мадам, — коротко ответила она, — меня зовут Галя Кузнецова…
Верховцев поводил рукой перед своим лицом, словно желая отвадить какое-то непонятное привидение:
— Н-не видишь, я в отрубе? Утром разберемся, кто ты, кто я, и кто кому Рабинович. Я не Штир… Штирлиц спать по двадцать минут и потом идти на задание… Извини засранца…
Голова его откинулась на подушку, и он полетел в огромную темную бездну…
Когда Олег среди ночи разлепил глаза, то не мог сообразить, где он находится, кто лежит рядом с ним и сколько времени продолжалась «отключка». В голове по-прежнему продолжал молотить там-там, а сердце, как загнанный зверь, металось в грудной клетке, словно искало какой-то выход и не могло найти его. Внутри все жгло, чудовищная жажда была мучительна, организм требовал влаги…
Он встал на ноги и нетвердой походкой направился на кухню, но, войдя в смежную комнату, поневоле приостановился — там вовсю шли пробы. На столе посреди комнаты враскорячку сидел «главный режиссер», он же Гриф, а перед ним, согнувшись в три погибели, стояли две подружки и покусывали, поглаживали, полизывали его тщедушные, нетронутые загаром телеса. Гриф закатывал глаза и натужно рычал: «Ну, не верю, не верю! Больше чувства! Человеческого тепла больше…» Аркаша и Костя, видать по всему, тоже «не верили», только сзади; сопя и кряхтя, они ритмично покачивали эту «высокохудожественную» композицию. «Вот… вот… уже лучше, — перешел с рыка на вой „главреж“, судорожно мочаля скрюченными пальцами волосы старательных кандидаток в кинозвезды. — А теперь быстрее… так… так… о-о-оу-у-у!» Гриф затрясся, как в лихорадке, Аркаша и Константин тоже бешено задергались, будто через них пропустили электрический разряд, и мгновение спустя их лица озарились блаженным кайфом — по всему было видно: творческая группа «поверила» полным составом, «поверила» единогласно…
Пройдя до туалета, Верховцев снова остановился. Дверь была нараспашку; на коленях в обнимку с унитазом стояла «малолетка» и отчаянно блевала. «А эта по конкурсу не прошла, — подумал детектив, — не вписалась по техническим причинам».
На кухне он неспеша и с наслаждением выпил с полчайника кипяченой воды и, почувствовав некоторое облегчение, отправился досыпать. «Малолетка» по-прежнему торчала в туалете. Она, казалось, срослась с унитазом, а может быть над ним и уснула. В комнате неугомонный жеребец Аркаша уже затевал новый «дубль», с увлечением объясняя своим подопечным, что и как надо будет исполнять в следующем эпизоде. Костя о чем-то замечтался над рюмкой самогона. Гриф, развалившись в кресле, с пьяной ухмылкой вносил какие-то коррективы. «Творческие поиски» грозились затянуться до самого утра…