— Позвольте, гражданин, как будет ваша фамилия? — спросила Илона, из последних сил стараясь сохранять спокойствие.
— Лось!!! — во всю глотку гаркнул старик, что даже у Каретникова зазвенело в ушах.
— Что «лось»? — невпопад отреагировала секретарь.
— Лось я, по-вашему значит Алнис, понятно? И не гражданин я, кстати, не сподобился. Полвека, считай, живу в Риге, инвалидность при освобождении заработал и… и теперь никто.
— Послушайте… — начала было Илона, обращаясь к клиенту, и запнулась, барахтаясь в словесном вакууме. Ситуация в самом деле казалась щекотливой: сказать гражданин — так нет, товарищ — какой там товарищ, господин — будет восприниматься как насмешка. — Послушайте… Лось… выслушайте меня, да? Я вам объясняю еще раз, да… в связи с массовым наплывом клиентов, да… президент фирмы выехал в командировку. Деньги наших инвесторов вложены в проекты, да… вам ясно?..
Илона была полукровкой, отец — латыш, мать — русская. Она в равной степени отлично владела обоими языками, но в сильном волнении у нее иногда случались накладки. Как в данном случае, когда в ее русскую речь вплетались языковые особенности латышской.
— Наша фирма не может в одностороннем порядке разрывать контракты… понятно, да? Но какую-то часть денег наши деловые партнеры обещают нам выплатить досрочно. Приходите на той неделе, где-то в четверг, да, и вы получите все свои деньги… До сантима.
Каретников понимал, что Илона отчаянно блефует, но шумливого дедка это, как ни странно, успокоило.
— Поехал за деньгами, говоришь? Ладно, поверю еще раз, — сварливо проговорил он, вставая. — Внук, ты свидетель, и, вон, тот мужчина тоже. — Он кивнул в сторону Каретникова. — В четверг приду.
Уже на выходе в дверях незадачливый посетитель сделал заключительное заявление, обращаясь к внуку и опять же к Каретникову:
— Милицию на них надо! То есть, по-теперешнему полицию… Хотя нет, полицию без толку — она таких не трогает, еще и покрывает. Сталина, Сталина сюда бы надо, Иосифа Виссарионыча, он бы в три минуты навел порядок правильный…
«Святая простота, — вслед ему подумал Каретников. — Уж век почти прожил, а все в идола своего как в бога веришь».
Илона, едва захлопнулась дверь, тут же бросилась к ней и заперла изнутри. Потом она медленно добрела обратно до своего рабочего кресла, в изнеможении плюхнулась на него и, обхватив руками голову, простонала:
— Бог мой, это какой-то кошмар! И когда все это кончится?! Лось… гусь… собака… Я сама уже стала как собака… Даже хуже… отбрехиваться уже охрипла. Нет, больше так не могу, я просто схожу с ума. Валерий Дмитрии, скажите, а я еще не похожа на помешанную?