Какой вы дотошный, — кокетливо взмахнула ресницами Астахова. — Это почерк Валеры, удостоверяю и гарантирую.
Содержание написанного было кратким и лаконичным — поздравление с днем рождения с сыновьими пожеланиями отцу, и лишь одно место в тексте представляло для Олега особую ценность. «…Я временно сменил амплуа, в море не хожу, работаю в латвийско-голландском СП, занимающимся морскими перевозками леса и пиломатериалов. Срок контракта два года, заработок и условия очень приемлемые»…
— Наташа, я наберусь наглости и спрошу…
— Я думаю, можно, — не дав ему закончить, сказала Астахова. — Если для вас это так важно, а по вашему виду я предполагаю, что так оно и есть, то можете письмо взять с собой. Я думаю, папа в претензии не будет, я ему объясню. А теперь оставим серьезные разговоры и вернемся к нашим… да не обидятся на нас бараны, к бычкам. Прошу садиться.
Она положила на стол вилки и салфетки и села на тахту рядом с Олегом:
— Ну, о чем задумались? Наливайте и выпьем — за нашу странную встречу вдали от родины и за немедленный переход в общении на «ты».
— Солидарен. Подписываюсь под каждой буквой вашего пожелания хоть оно и в устной форме, — живо откликнулся Олег, наполняя фужеры. — Пожалуй, начнем с сухого, оно к этой фантастической рыбе подойдет больше, а мировой шедевр виноделия оставим на десерт.
— Да будет так! — провозгласила Наташа, поднимая фужер. — Вам, мужчинам, в таких случаях и карты в руки.
— Если пьем за переход на «ты», это значит, что пьем на брудершафт. Придется встать, мадам.
Она поднялась вслед за ним, внимательно глядя ему в глаза, словно пытаясь в них что-то прочесть. Они переплели руки, образовав два кольца, и поднесли фужеры к губам.
— За все… — чуть слышно прошептала Наташа и, закрыв глаза, стала пить вино, Верховцев последовал за ней.
Когда фужеры были поставлены на стол, она подставила ему чуть приоткрытые губы и снова опустила веки. В этот момент она казалась такой трогательно-нежной и привлекательной, что Олег невольно залюбовался.
— А после тоста на брудершафт положено что?.. — тихо спросила Наташа изменившимся дрогнувшим голосом, который взволновал его не меньше, чем прочитанное только что послание ее брата.
Олег слегка приобнял ее за талию и осторожно приблизил губы к ее губам. Им овладело странное ощущение, будто все звуки в мире вдруг исчезли, и вокруг воцарилась бесконечная абсолютная тишина, которую уже не в состоянии разрушить ничто на свете. Мир словно погрузился в немое безвременье. Но это продолжалось только короткий, неуловимый миг, потом он почувствовал, как ее тело пронизала судорога, она порывисто прижалась к нему, обвивая руками шею, и нежное, почти невинное прикосновение губ внезапно обратилось в отчаянный страстный поцелуй женщины, необузданное желание которой не могли уже сдержать никакие преграды. Олег даже не заметил, как она неуловимым движением плеч сбросила с себя халат и, прикипая к нему своим гибким, совершенно обнаженным и нестерпимо-обжигающим телом, потянула его за собой на тахту. Не успев ничего сообразить, он, не ожидавший столь стремительного порыва от этой хрупкой, изящной женщины, упал вместе с ней на тахту.