Не успел он закрыть рот, как резко наброшенная сзади удавка захлестнула его, обвив шею, и начала сжиматься. Он инстинктивно дернулся, пытаясь высвободиться из этой смертоносной петли, но узкий шнурок больней впился в горло, обжигая кожу и пресекая попытку сделать малейший глоток воздуха. Тело его становилось ватным, словно чужим, голова кружилась, перед глазами все смешалось, поплыло… Но вдруг спазм прекратился — удавку убрали. Он надолго закашлялся, с трудом восстанавливая дыхание и вытирая со лба обильно проступивший пот.
— Астмой не страдаете? — участливо справился толстяк. — Кашель у вас что-то нехороший, с приступами удушья, так и помереть можно.
— Прямо здесь, — добавил за спиной один из громил и мерзко заржал.
— А теперь поговорим серьезно, — переменил тон толстяк и подсунул под нос Грифу визитку, изъятую, по-видимому, во время экзекуции. — Это что такое?! Ты что, козел, делал у президента турфирмы, а? Выкладывай как есть, мы все равно узнаем.
Грифу было уже не до фантазий. Череда роковых неудач сломила его и, сознавая безнадежность своего положения, он поведал как на духу эпизод с визиткой в «Юпитер-банке», о котором умолчал в прошлый раз, и подробности своего неудачного свидания с господином Литавиным.
— Похоже на правду, — переварив услышанное, сделал заключение толстяк и, схватив Грифа мощной лапой за грудки, притянул к себе. — Что, сученыш, хотел втихаря коровку золотую подоить, да обломилось?! — зловеще зашипел он, брызжа слюной. — Накололи тебя, подсунули пустышку, а ты ее в рот. Ну, пососал? Не захлебнулся от усердия? Так что нам с тобой теперь делать?
— Надоело с ним возиться, — подал голос один из подручных толстяка. — Кончать его надо и все дела.
— Хирург, а позвони самому хозяину, — посоветовал другой, — как он порешит, так и будет.
— Так и сделаем, — согласился толстяк и, отпустив рубашку Грифа, взялся за «мобильник».
Те несколько томительных минут, когда решалась дальнейшая его участь, Гриф сидел ни жив ни мертв, готовясь к самому худшему. Вляпавшись в засаду у себя на квартире, он понял — спокойная жизнь для него кончилась, и он теперь оказался в положении собачки, находившейся на поводке какого-то таинственного хозяина. Ему-то сейчас и звонил бригадир мордоворотов, которого они назвали Хирургом. Гриф безропотно ждал приговора, сознавая, что получив приказ его убрать, эти ребятки, не раздумывая, сотворят с ним то же, что и немой Герасим с Муму. Но предательски изменившая ему фортуна, очевидно решила продолжить начатую с ним не так давно игру в кошки-мышки, она смилостивилась. Толстяк, по кличке Хирург, закончил переговоры и убрал аппарат в карман.