Марк схватился за прутья решетки и подтянулся:
— Мы не рабы!
— Заткнись!
Возница метнулся к мальчику и ударил кнутом по пальцам. Марк с криком отпрянул.
— Еще одно слово, и я исполосую тебя.
Возница со смехом повернулся к человеку:
— Мальчишка — прирожденный лгун. Как и все рабы. Не обращай на него и на его мать внимания. Как я и сказал, их надо выставить на аукцион. Ясно?
Аукционист кивнул и указал на единственное свободное стойло:
— Загони их туда. Я внесу их в список на завтра.
— Хорошо.
Аукционист, не торопясь, направился в свою контору, а возница подошел к повозке, расправил кнут. Нащупав ключ, висевший у него на шее, он открыл дверь и, отступив на шаг, распахнул ее.
— Выходите! — И ткнул пальцем в землю, чтобы стало ясно, что он имеет в виду.
Один за другим все спустились на землю. Марк и Ливия вышли последними. Возница показал на стойло и подтолкнул к нему первого из пленников. Все они были голодны, тела их одеревенели от долгого пребывания в ограниченном пространстве, если не считать коротких перерывов во время ежедневной смены грязной соломы. А кормили их два раза в день черствым хлебом и водой. Все медленно направились в стойло. Возница втолкнул Марка внутрь с такой силой, что он налетел на мать. Потом захлопнул дверь, повернул ключ в замке и направился к аукционисту.
В стойле Марк и Ливия сели на солому, прислонившись к грязной оштукатуренной стене. Ливия пустыми глазами уставилась на противоположную стену, а в голове Марка теснились пугающие мысли о грядущем аукционе. Что, если их купит владелец рудника? Мальчик слышал об ужасных условиях, в которых рабы трудятся на рудниках. Это было похоже на живую смерть. Потом он вдруг подумал о худшей из всех возможностей и в ужасе повернулся к матери:
— А что будет, если завтра нас продадут разным хозяевам?
Ливия вздрогнула, словно проснулась от тревожного сна.
— Прости, Марк, что ты сказал?
— Что будет, если на аукционе нас разделят?
Она посмотрела на него и заставила себя улыбнуться:
— Не думаю, что это случится. Аукционисты обычно не разделяют семьи. Это снижает цену.
— А если разделят? — Марку стало очень страшно. — Я не хочу, чтобы нас разделили.
Она сжала его руку:
— Мы будем вместе. Вот увидишь. А теперь постарайся уснуть. Положи голову мне на колени.
Он свернулся калачиком и положил голову на длинную тунику матери. Ливия стала нежно гладить его по темным кудрям. Таким образом она успокаивала его с тех пор, как он помнил себя. Однажды она заметила, что у Марка такие же волосы, как у отца. Марк вспомнил, что тогда он засмеялся, потому что к тому времени на голове у отца осталась лишь редкая поросль жестких волос. И сейчас, когда она гладила его волосы, он стал постепенно расслабляться, и еще некоторое время, как во сне, перед ним возникала ферма с Аристидом и Цербером, словно те были еще живы. Но больше всего он думал об отце, сильном и гордом. Как хотел бы Марк, чтобы сейчас Тит оказался рядом и защитил их! Образ отца, лежавшего мертвым под дождем, возник перед ним, и прошло еще немало времени, прежде чем он забылся тревожным сном.