И тут позади нее послышался голос, словно в дырявую лодку, готовую вот-вот пойти ко дну, вдруг перебросили спасительный канат. Обернувшись, Генриетта увидела Джереми. Он застенчиво улыбался ей. Его порозовевшие щеки подчеркивали голубизну глаз, а светлые пушистые ресницы казались до неприличия длинными. Почему она раньше не замечала их? — удивилась про себя Генриетта.
— Джереми! — Она обрадовалась Фицгерберту, словно тот был самым близким и дорогим ее другом. — Как приятно вас видеть.
Джереми вздохнул. Генриетта стала еще прекраснее.
— Отлично выглядите, — пробормотал он, проклиная себя за неуклюжесть. Вот опять он ляпнул первое, что пришло в голову.
Генриетта смущенно покраснела:
— Спасибо.
— Ох уж эта жара, — вмешалась Кейт. — У тебя такой вид, словно тебе нужно на свежий воздух.
— Ты совершенно права, — откликнулась Генриетта. Присутствие фермера придало ей храбрости. — Джереми, не хотите прогуляться со мной? Одной страшновато — никогда не знаешь, кто прячется в парке среди кустов.
Джереми никак не ожидал, что Генриетта сама сделает первый шаг.
— С огромным удовольствием, — взволнованно отозвался он.
Подхватив его под руку, Генриетта повернулась к Кейт:
— Знаешь, Кейт, тебе не помешало бы съесть еще парочку пирожных. Ты такая худая, что того и гляди исчезнешь совсем.
Кейт не привыкла, чтобы Генриетта разговаривала с ней подобным тоном. Она хмуро оглядела зал в поисках мужа, но даже тот сбежал, улучив удобный момент.
— У меня сломалась машина в миле от города — пришлось идти пешком. Сегодня чудесный вечер, — заговорил Джереми.
— Да, в последние дни стоит теплая погода. Значит, нас ждет хорошее лето? Да?
— Жаркая неделька в мае не редкость. Июнь, видимо, будет теплым, а в июле наступит невыносимая жара.
— Вы так уверенно говорите об этом, потому что вы фермер?
— Нет, потому что я оптимист. — Генриетта захихикала, и это окрылило Джереми.
— Я тоже оптимистка, — призналась Генриетта.
— Это вам очень идет.
— Вы не против, если мы немного прогуляемся? Вам сегодня и так пришлось пройти довольно много?
— Прогулку с вами я не променял бы ни на что на свете.
Генриетта ощутила необычайную легкость, бурлящую радость, словно где-то в груди пришли в движение тысячи воздушных пузырьков. Джереми не лгал, он говорил искренне.