И действительно, мировой судья, схватив колокольчик, принялся мотать им во все стороны и приказал вошедшему слуге тотчас же, сию же минуту позвать письмоводителя. Последний явился без замедления и, войдя в комнату, принял почтительную позу. При виде письмоводителя судья первым делом раскричался, расшумелся, а затем принялся допрашивать его, почему он не напомнил ему о деле оставшихся после смерти Агафьи Степановны сирот, но вслед за тем был весьма удивлен, когда письмоводитель объявил ему, что дело это по камере у них значится в числе оконченных.
— Как?! — изумился судья и словно остолбенел, не веря своим ушам.
— Точно так-с, окончено-с. Наследнице выдано свидетельство о пропечатании в сенатских объявлениях публик, и, говорят, она подала уже прошение об утверждении ее в правах наследства-с…
— Кому, куда?
— В окружный суд-с…
— А как же дети-то?
— Чьи-с?
— Да дети Агафьи Степановны?
Письмоводитель улыбнулся и даже как будто застыдился.
— Ведь они не наследники-с… — проговорил он.
— Покажите закон.
Письмоводитель принес десятый том, помуслил пальцы, пошелестел страничками и подал судье книгу, указывая пальцем на 136 статью.
— А вы не знаете, как зовут наследницу? — спросил я, обращаясь к письмоводителю.
Письмоводитель прищурил глаза, закусил нижнюю губу, посмотрел на потолок и, вспомнив имя, проговорил скороговоркой:
— Марьей Самсоновной.
— Она, кажется, замуж выходит за Анания Иваныча?
— Говорят-с! — обрезал письмоводитель и замолчал.
— Хорошо, ступайте! — проговорил судья и, пробежав закон, отдал книгу письмоводителю.
Немного погодя, однако, судья вскочил с кресла, любезно подал мне согнутую кренделем руку и пригласил на балкон пить чай.
На балконе за чайным столом сидела жена судьи в сообществе двух изящно одетых детей и француженки-гувернантки. Представив меня своей супруге, судья рассказал ей суть того дела, которое, по словам его, доставило им удовольствие видеть меня в их доме, и когда рассказ был окончен, у супруги навернулись даже на глазах слезы.
— Боже мой, какое ужасное положение! — проговорила она и, взглянув на детей, прибавила шепотом: — как я счастлива, что мои не из таких!..
И потом, переменив тон, спросила:
— Так вы говорите, что этот несчастный мальчик диких уток стрелять хочет?
— Да, чтобы заработать себе хоть сколько-нибудь денег…
— Бедный, бедный мальчик! Пожалуйста, скажите ему, чтобы он и мне приносил; я много буду покупать у него и буду считать себя счастливою, что хоть косвенным путем помогу ему собрать ту маленькую сумму денег, которая так необходима для него. Нельзя ли сказать ему, чтобы он и рябчиков тоже приносил!.. Мы все так любим рябчиков!..