Все шумно веселились на свадьбе князя, только один человек не разделял общего веселья: будто осенняя, беспросветная мгла легла на сердце Григория.
Не помня себя от горя и позора, выбрался он тихо из избы. Все тогда смотрели на князя да на пономарскую дочь, будущую княгиню, и о бедном Григории будто позабыли.
Вне себя, в каком-то тягостном забытьи, не зная и сам, куда идет, быстро спустился княжий отрок с пригорка, на котором стояло село, и очутился на берегу Волги.
«Одно, видно, остается мне, — мелькнуло у несчастного в голове, — потопить свое горе в Волге-реке!»
Он вошел на свадебное судно, стал на борт и пристально смотрел в глубь воды. Вдруг сильная рука схватила его и отдернула от края судна.
Старик дружинник, остававшийся на судне для охраны, обхватил сзади княжего отрока и крепко держал его в своих объятиях.
— Ахти, какое богопротивное дело ты задумал, парень! Грех-то какой! Опомнись, молодец! Сотвори святую молитву.
— Все мне опостылело на этом свете, дядя: князь отнял у меня невесту, а вместе с нею погибло и все мое счастье!
— Э, полно сокрушаться, Григорий! Парень ты молодой, немало и для тебя девок найдется, земля не клином сошлась, — пробовал утешить обездоленного юношу старый дружинник.
— Нет, не мила мне теперь жизнь стала, опостылел белый свет!
— Полно, полно говорить пустое! Перемелется — мука будет, все позабудется… Пойдем-ка лучше отсюда… Вот я доложу князю, коли разрешит тебе, то и кидайся в воду… Ведь грех великий кладешь на свою душу, и на князя, и на Оксинью…
И, удерживая отрока рукою, старик стал подниматься с Григорием по косогору к селу.
Путь от реки к селу, разговор со стариком дружинником, его ласковые и разумные речи успокоили немного несчастного юношу.
— Пусти меня! — сказал он своему провожатому. — Ничего я над собой теперь не сделаю. Переночую у кого-нибудь на селе, а там видно будет… Бог покажет мне путь.
— Вот так-то лучше, — сказал старик. — Утро вечера мудренее. Иди с Богом, отдохни, успокойся… А там… Истинную правду ты сказал, — Бог строит наши пути… прощай, друже!..
Но ночевать в селе Григорию не хотелось.
«Уйду куда-нибудь подальше, — думал он. — Тяжко здесь оставаться».
На самом краю села Григорий зашел в избу. Здесь он купил себе крестьянское платье, обулся в лапти и пошел из села куда глаза глядят.
День уж клонился к вечеру. Дорога шла лесом. Григорий свернул с дороги и углубился в лес.
Тихо было в дремучем лесу. Не шелохнутся вершины. Не слыхать голоса ни птицы, ни зверя. Покой царит кругом. И на измученную душу Григория нисходит понемногу мир, отлетают мрачные мысли.