– А что тогда?! – Будь его воля, он увез бы ее отсюда, бросив Тициана, Рембрандта, ее сумасшедшего отца с его глупым замком. Куда-нибудь. Куда угодно.
– Жульничество, – наконец решила она со слабой улыбкой.
– Жульничество, – спокойно повторил Адам. Он и забыл, что она такая же сумасшедшая. – Жульничество. Продажа подделок за огромные деньги ничего не подозревающим людям – это жульничество? Проезд зайцем в общественном транспорте – вот жульничество! – Он снова принялся мерить шагами комнату. – Черт подери, его работы стоят целое состояние. Почему он это делает?
– Потому что может, – просто ответила она. – Папа – гений, Адам. Я говорю это сейчас не как его дочь, а как коллега. Возможно, его гениальность приправлена эксцентричностью. – И проигнорировала резкий звук насмешки. – Для папы живопись – не просто профессия. Искусство и жизнь едины, равнозначны.
– Я понимаю, Кирби, однако это не объясняет, почему…
– Дай мне закончить. – Она обеими руками обхватила бокал. – Единственное, чего отец не может принять, – алчность. Для него алчность – это не просто культ денег, но темница для искусства. Ты, наверное, знаешь, что его постоянную коллекцию заимствуют музеи и школы искусств. Свято веря, что искусство принадлежит частному сектору, он ненавидит идею покупки шедевров в инвестиционных целях.
– Замечательно, Кирби. И поэтому он делал бизнес на продаже поддельных шедевров.
– Не бизнес. Он никогда не имел материальной выгоды. – Она поставила бокал и сцепила руки. – Каждый потенциальный покупатель тщательно изучается. – Она ненадолго замолчала. – Харриет.
Адам пораженно опустился обратно в кресло:
– Харриет Меррик тоже в этом участвует?
– Да, – спокойно ответила она. – Это их общее хобби на протяжении пятнадцати лет.
– Хобби, – пораженно пробормотал он.
– У Харриет много полезных связей, как ты заметил. Она удостоверяется, что покупатель достаточно состоятелен и живет где-нибудь в отдаленном месте. Два года назад папа продал арабскому шейху великолепного Ренуара. Он был одним из моих любимых… – продолжала она, пополнив сначала бокал Адама, затем свой. – Каждый покупатель известен своим отношением к деньгам или полнейшим отсутствием духа коллективизма или чувства долга. Через Харриет они узнавали о том, что папа владеет редким, официально не изученным шедевром.
Она взяла бокал и уселась на кровать в прежней позе. Адам хранил молчание.
– При первой встрече папа отказывается, будто даже не принимает предложение всерьез. Но постепенно позволяет себя уговорить, и сделка совершается. Цена, естественно, непомерна, иначе ценители чувствуют себя оскорбленными. – Она сделала маленький глоток, с наслаждением почувствовав горячую волну, затопившую тело. – Он берет только наличными, поэтому платеж нигде не регистрируется. Затем картина отправляется в Гималаи, или Сибирь, или еще куда-нибудь, чтобы храниться в тишине и покое. Затем папа анонимно жертвует деньги на благотворительность.