Он грустно кивнул:
– У меня есть получше. Я слышал, как бог смеялся, узнав о моих планах.
Кили широко открыла глаза и расхохоталась.
– Я никогда не привыкну к этому месту, верно?
– Мы все-таки надеемся, что привыкнешь, так как мы не позволим тебе уйти, – самодовольно ответил Джастис.
На этот раз Кили треснула Джастиса по затылку, и все рассмеялись, направляясь во дворец на обед. Конлан не стал журить их за минутное легкомыслие среди долгой полосы неприятностей. Он достаточно долго правил Атлантидой, чтобы знать: надо находить минутное спокойствие там, где только можно. Ведь эти мирные мгновения никогда не длятся долго.
Пещера
Дэниел съежился на месте, припав к потолку пещеры, даже не пытаясь прикидываться человеком. Бунтовщики его боялись? Ну и черт с ними. Так и надо. Дэниел выбежал на солнце вслед за Серай, и если бы не Джек, что удивительно, толкнувший вампира в исцеляющую тьму пещеры, то смертоносное солнце сожгло бы его дотла. Затем, пока его тело дымилось, в ярости от боли и, более всего, от собственной неспособности – снова-здорово – помочь любимой женщине, Дэниел целенаправленно уничтожил всё, до чего дотянулся.
Двое мужчин, которые попытались его остановить, еще долго будут сожалеть о свой глупости. Квинн наконец всплеснула руками в отвращении и вышла, оставив его переживать «детскую истерику».
Дэниел со стыдом сознавал, что она, скорее всего, права, но это не важно. Для него имела значение лишь возможность добраться до Серай. Он знал, что любимая в безопасности, так как Джек последовал за ней и охранял ее в тигрином обличье. Наверное, Серай чувствовала себя в большей безопасности с животным, чем с незнакомцем.
Вполне логично. Дэниел всю жизнь любил женщину, которая сейчас предпочла общество дикого кота из джунглей человеческому. Вампир должен бы усвоить какой-то урок, но черт побери, понять бы еще какой именно.
Дэниел невесело усмехнулся и спустился на пол. В любом случае он проклят. Разве верующие не утверждали, что у вампиров нет души? Его недолговечная надежда на спасение – полная ерунда. Он нашел женщину, которая не желала иметь с ним ничего общего, которая считала, что Дэниел способен ампутировать руку человеку в обычном бою.
Хотя… конечно, он способен на это, но не стал бы… он не делал… не причинял вред своим союзникам. Разве этого недостаточно? Удерживало его от полного безумия лишь то, что Серай отказывалась говорить и с Райзеном. Как только Квинн последовала за ней и пояснила, что на самом деле случилось с рукой атлантийца, Серай бросила испепеляющий взгляд на Райзена и спросила, по какому праву воин напал на ее спутника.