Сергея Алексеевича и его друзей продолжает поражать, что же лежит в основе нравственности материалиста, атеиста. Вот, например, один из них пишет: «Из материализма не вытекает ни учения о ценности личности, ни этики самоотвержения и любви». «Этика вытекает из сознания и ощущения, что есть иные, нежели природные законы жизни»… Другому кажется, что «наша совесть говорит нам из таинственной глубины, и объяснять её методом проб и ошибок — это какое-то недоразумение».
Боюсь, что все такие высказывания основаны лишь на неосведомленности. Постараюсь объяснить, что я хотел сказать, и показать ошибку таких высказываний. Но прежде я хотел бы заметить, что в таком испуганно-недоверчивом отношении к попыткам естествознания познать человеческие проблемы религия не одинока. Я уже как-то отмечал это поразительное сходство мышления людей, которые должны были бы, казалось, принадлежать к разным лагерям.
Вот, например, в последнем номере «Вопросов истории» некий Козлов[20], решил, наконец, подвергнуть разносной критике всю биолого-географическую концепцию этнической истории, развиваемую у нас Л. Гумилевым. И вот, пожалуйста: «Обращение к естественным наукам в целях историко-социологических построений полно опасностей для тех наших учёных, которые недостаточно глубоко усвоили исторический материализм». Полно опасностей… А акад. Петровский в «Литературной газете»[21] прямо-таки поражается попытками Ганса Селье биологизировать кодекс поведения. (Ганс Селье: «Любой принцип поведения должен основываться на биологических законах. Нравственно то, что биологически полезно для вас и для других»). А спроси такого Козлова или Петровского, не верующие ли они — они непременно заверят тебя в своей стопроцентной материалистичности.
Так неужели же действительно «этика самоотвержения и любви» внесена в человека извне и эволюционным путем не могла возникнуть?
Мне хочется начать разговор об этом с цитаты из письма ко мне девочки Лены С., в котором она объясняет, почему она хочет стать биологом и изучать морских животных. Она описывает, какое впечатление на неё произвели методы охоты на тюленей. Охотники ловят маленького тюленёнка и начинают его истязать. Тюлененок от боли кричит. И тогда-то ему на помощь отовсюду ползут тысячи тюленей и их встречают пулями… Я приглашаю Сергея Алексеевича и его друзей расставить моральные акценты в этой небольшой сценке.
Продолжать сейчас придерживаться убеждения, что мир живой природы — это мир борьбы всех против всех, — по меньшей мере неграмотно. Этология накопила буквально бездну фактического материала о том, что взаимопомощь и взаимовыручка, включая самоотвержение — не исключение, а норма поведения у большинства животных, в особенности стадных, общественных: дельфины и обезьяны, пингвины и антилопы, слоны и волки — примеров настолько много, что всех и не перечислишь. Сергей Алексеевич вполне может обратиться к любой монографии по этологии. Ещё до возникновения этологии эту особенность поведения животных прекрасно заметили писатели-анималисты, такие как Сетон-Томпсон, Ф. Моуэт и др.